Человеческий мозг. От аксона до нейрона.

Азимов Айзек

Если мы ограничим себя поведением внутри своих физических возможностей, то не будет ли означать тот факт, что возможна модификация поведения даже самых простых животных, отсутствия разницы между человеком и другими живыми существами? Конечно же нет. То, что пропасть между ними (только человек может сочинять симфонии и выводить математические теоремы) существует, — это очевидно и необратимо. Единственный вопрос, на который хотелось бы ответить: обусловлено ли существование разумом, которым обладает человек, и что такое, собственно говоря, разум?

В случае простых организмов представляется совершенно ясным, что обучение, заключающееся в модификации неврожденного поведения, есть не что иное, как следствие выработки условно

о рефлекса, и никто не заставит нас думать, что в этом случае животное руководствуется чем-либо, хотя бы отдаленно напоминающим человеческий разум. У пчелы нет врожденной склонности садиться на синюю бумагу, предпочитая ее серой, но ее можно «научить» это делать, выработав условный рефлекс, связывающий синюю, а не серую бумагу с пищей. Новое поведение такое же механическое, как и старое. Машина модифицирована, но от этого не перестала быть машиной.

У млекопитающих, обладающих более сложной нервной системой, чем все остальные животные, не принадлежащие этому классу, поведение также отличается большей сложностью, и его изменения не так очевидно просты, как у пчел. Мы начинаем воспринимать поведение млекопитающих как весьма похожее на наше поведение и испытываем искушение объяснить поведение этих высокоорганизованных животных, используя слово «разум». Если кошку запереть в клетку, выйти из которой можно, только нажав на какой-нибудь рычаг или толкнув дверцу, то кошка поведет себя так, что мы будем убеждены в том, что она очень обеспокоена своей неволей и всеми силами стремится вырваться на свободу. А когда кошка находит выход, мы говорим, что она «сообразила», как это сделать.

Но действительно ли она сообразила? Или мы все же переоцениваем мыслительные способности кошки? Скорее всего, верно последнее. Когда кошка попадает в запертую клетку, она начинает беспорядочно лазать по стенкам, толкать лапами стенки, дверцы и рычаги до тех пор, пока случайно не толкнет нужный рычаг или не потянет нужную дверцу. В следующий раз эта беспорядочная активность повторится, кошка будет слепо тыкаться во все углы, пока снова не найдет выход. Правда, на этот раз на выход из клетки уйдет несколько меньше времени. После достаточного количества попыток кошка научится с первого раза находить выход. Самое простое объяснение заключается в том, что кошка вырабатывает у себя условный рефлекс, связывая освобождение с толканием рычага. Однако, может быть, что все дело в памяти; в этом не вполне понятном процессе, который заставляет кошку во второй раз находить выход быстрее (как правило), чем в первый.

Память животных исследовали в специальных экспериментах. Предположим, что у енота выработан условный рефлекс входить в освещенную дверь и не входить в затемненную. (В первом случае он получит пищу, во втором — удар электрическим током.) Предположим, далее, что еноту не дают войти в освещенную дверь, пока в проеме горит свет, и выбор он может сделать только после того, как по предъявлении обеих дверей свет будет погашен. Енот входит только в ту дверь, которая до этого была освещена. Значит, он запомнил ее. Если же после выключения света и освобождения енота проходит много времени, то животное не всегда делает правильный выбор. Оно забывает, какая дверь была освещена. Енот способен удерживать в памяти нужную дверь не более половины минуты. Этот интервал увеличивается у животных с более сложной нервной системой. Обезьяна помнит нужный вход иногда в течение суток.

Английский биолог Ллойд Морган ввел в науку понятие о том, что интерпретацию поведения животных надо вкладывать как можно меньше «очеловечивания» для того, чтобы верно оценивать результаты опытов. В случае кошки, запертой в клетке, также можно избежать очеловечивания. Сочетания метода проб и ошибок со смутной памятью и выработкой условного рефлекса вполне достаточно для объяснения поведения животного. Вопрос заключается в следующем: насколько высоко но ступеням лестницы

развития нервной системы можно взойти, чтобы исключить уподобление человеку? По мере усложнения нервной системы память также усложняется, и это влияет на поведение. Мы можем, правда, заключить, что память не слишком сильно влияет на поведение, так как даже в жизни человека, который памятью превосходит все остальные живые существа, метод проб и ошибок играет не последнюю роль. Средний человек, уронив в спальне монетку, будет искать ее случайным образом, то в одном месте, то в другом. Если он ее находит, то это вовсе не говорит об его выдающихся умственных способностях. Тем не менее, давайте не будем недооценивать память. В конце концов, никто не принуждает человека действовать исключительно методом проб и ошибок. Он может начать поиски в том направлении, где послышался звон упавшей монеты. Человек может ограничить свои поиски манжетами брюк, потому что знает, что монеты очень часто падают именно туда. Если человек вдруг оказывается в запертом помещении, то он, конечно, может начать поиск выхода, колотя по стенам, но, скорее всего, он, помня, как выглядит дверь, начнет искать ее глазами.

Короче говоря, человек упрощает проблемы, размышляя о ней на основе своей памяти. Поступая таким образом (мы снова перепрыгиваем через забор), человек вовсе не отказывается от метода проб и ошибок. Он просто делает его эфемерным, перенося из области реальных действий в область мыслительную. Человек не ищет пропавшую монетку везде, он суживает область поиска мысленно. Например, он не станет искать монету на потолке или в дальней комнате, если опыт говорит ему, что монеты там нет и не может быть. Таким образом, мы действительно сильно ограничиваем область поиска.

Если мы будем подниматься вверх по шкале поведения животных, то увидим, что модификация его проходит по мере усложнения три стадии: 1) выработка условного рефлекса обстоятельствами; 2) выработка условного рефлекса методом проб и ошибок и 3) выработка условного рефлекса методом мысленных проб и ошибок.

Если признать последний способ модификации поведения «разумным», то остается решить, только ли человек использует этот разумный способ целесообразного изменения поведения.

Широконосые и узконосые обезьяны имеют достаточно точную и долговременную память, поэтому нельзя отрицать, что они, возможно, могут действовать методом мысленных проб и ошибок. В самом деле так и оказалось в действительности. Немецкий психолог Вольфганг Келер, интернированный во время Первой мировой войны в Германской Юго-Западной Африке, вынужденно занялся изучением поведения шимпанзе и показал, что эти обезьяны способны интуитивно, если можно так выразиться, решать различные задачи. В первом опыте обезьяне «предлагали» высоко подвешенный банан и давали две палки, каждая из которых была слишком коротка для того, чтобы дотянуться ею до банана. Сначала обезьяна методом проб и ошибок выясняла, что палки действительно коротки, и некоторое время пребывала в бездействии, после чего соединяла палки в одну, получая в свое распоряжение новый инструмент, и сбивала банан на землю. Обезьяны ставили ящики друг на друга, чтобы доставать высоко расположенные приманки, использовали короткие палки для того, чтобы доставать длинные, причем делали все это так, что было невозможно отрицать разумность их действий.

До какой степени абстракции доходит в животном царстве метод проб и ошибок, чтобы считаться разумным, неясно. На этот предмет проверено недостаточно много видов животных. Если шимпанзе способен мыслить, то насколько не лишены этой способности другие высшие обезьяны? Что можно по этому поводу сказать о слонах или дельфинах?

Ясно только одно: только разум не может объяснить ту пропасть, которая отделяет человека от других животных.

В ЦАРСТВЕ РАЗУМА И ВНЕ ЕГО