Человеческое тело
Шрифт:
А вот по-настоящему его пугает молчание, которым Tersicore89 наказывает его после ссоры. Она не ответила ни на одно сообщение, даже когда он написал, что ему предстоит участвовать в операции и провести несколько дней в пустыне, немного преувеличив опасность. Он уже начинает терять надежду. Ему так грустно, что он даже не пошел в Развалину взглянуть на вечеринку. После того как Чедерна выставил его из палатки, он уселся перед входом, прямо на земле. Скрестил ноги, положил на них компьютер. Рядом с профилем Tersicore89 написано «offline», но он не верит.
THOR_SARDEGNA: может, поговорим?
TERSICORE89:
THOR_SARDEGNA: я тебе уже писал, что извиняюсь, много раз писал, что еще я должен сделать? я болел, все люди, когда болеют, иногда несут чепуху
TERSICORE89:
THOR_SARDEGNA: прошу тебя, напиши что-нибудь, хоть обругай меня! Дай мне знать, что ты меня читаешь
TERSICORE89:
THOR_SARDEGNA: я боюсь завтрашнего дня. мне нужно с тобой поговорить
TERSICORE89:
THOR_SARDEGNA: какая же ты эгоистка!
Его слова уже дважды покрыли весь экран сверху донизу: то он просит прощения и умоляет отозваться, то яростно нападает на нее. Фантазия почти исчерпана, уже минут десять он ничего не пишет, сидит, положив подбородок на руки, и только яростно лупит по клавиатуре всякий раз, когда экран гаснет. Вечером, как обычно, температура поднимается, мысли путаются — Торсу уже привык.
Из темноты возникает какой-то солдат, Торсу вздрагивает:
— Кто там?
— Йетри.
— Дурак, ты чего бродишь один в темноте?
Замерзший Йетри растирает руками голые предплечья.
— Так, гулял.
— Без фонарика? Ну ты даешь!
Тот пожимает плечами.
— Пойду спать, — говорит он, — вечеринка — полный отстой.
— Не входи в палатку!
— Это еще почему?
— Чедерна велел никого не пускать, — говорит Торсу. — Он там с Дзампой.
— С Дзампой? И чем они занимаются?
Торсу отрывает глаза от экрана и смотрит на темную фигуру Йетри.
— А ты как думаешь?
Йетри не шевелится.
— Ты чего? — спрашивает его Торсу.
— Ничего.
После этого Йетри наконец-то вновь исчезает в ночи. Вот дает… Торсу снова молча смотрит на монитор, не подающий признаков жизни.
THOR_SARDEGNA: если нужно, я готов ждать всю ночь
TERSICORE89:
THOR_SARDEGNA: не уйду, пока ты мне не ответишь
TERSICORE89:
Он смотрит, как загружается страница, ждет ответа — ничего.
— Нет, — шепчет он. Никто его не слышит, но он продолжает твердить: — Нет, нет, нет, нет… нет. Прошу тебя, умоляю, нет!
Первый старший капрал Анджело Торсу не просидит перед компьютером всю ночь, как обещал, но еще полчасика выдержит. За это время Чедерна и Дзампа как раз закончат то, чем они занимаются в палатке, а Йетри уйдет куда глаза глядят, не раз рискуя свалиться и сломать себе шею. Он попытался заплакать, но у него и это не получилось. Он даже не может погоревать как следует. А сейчас он потерялся, боится, что не найдет дорогу обратно, в расположение «Чарли», ему кажется, что он забрел туда, где еще никогда не бывал. Он видит палатку, огонек и идет на свет. Подходит ближе. Приподнимает полотняную дверь и заглядывает внутрь.
— Йетри, братишка! Заходи! Иди сюда!
Ди Сальво возлежит на горе цветных подушек, без футболки и без ботинок. Из-за распаленной решетки электрического обогревателя горячий воздух дует ему прямо в лицо, одна щека совсем красная. В палатке стоит густой дым, ложащийся в воздухе слоями.
— Abib, this is Roberto. My friend. My dear frien. [2]
Он говорит как вконец обкурившийся. Абиб здоровается с Йетри и снова закрывает глаза. Двое других переводчиков даже не шелохнутся.
2
Абиб, это Роберто. Мой приятель. Мой хороший приятель (англ.).
Йетри нерешительно приближается. Стараясь не наступать на разбросанные по полу вещи, он подходит и садится рядом с Ди Сальво. Механически берет у него косяк, подносит к губам.
— Глубокий вдох. Молодец. Не выдыхай, сколько можешь. Вот увидишь, сразу расслабишься. Пошло, а? Это особая трава.
Старший капрал снова затягивается, еще и еще. Поначалу он ничего не чувствует, разве что тянет покашлять. Даже трава его не берет — он просто мальчишка. Внезапно накатывает дремота. Он сопротивляется. Хочется заполнить дымом все легкие, чтобы не осталось свободного места. Долгая, обжигающая затяжка.
— Yessssy — шепчет Ди Сальво совсем рядом с его ухом.
Статуя, о которой рассказывал Ди Сальво, стоит на столике с тремя ножками, рядом — распотрошенные сигареты, оставшийся табак, ароматическая палочка, от которой висящий в воздухе запах не становится приятнее. Йетри смотрит на статую. Грубо вырезанная деревяшка, волосы из сухой соломы. Он снова затягивается, стараясь как можно дольше не выдыхать. В старших классах он соревновался с ребятами, кто дольше задержит дыхание, у них это называлось «Круг смерти». Пока косяк не попадет опять в твои руки, выдыхать не разрешалось. Иногда в игре участвовало десять — двенадцать человек, кто-нибудь нарочно медлил, тогда лица у всех краснели, багровели, синели. Йетри резко выдыхает, откашливается. Внезапно он видит, как Чедерна утыкается лицом между ног у Дзампьери, а та раздвигает колени, постанывая от наслаждения. Йетри снова затягивается, задерживает дыхание. Ну вот, пошло. От марихуаны у него всегда пересыхало во рту, в школе было то же самое, да и вкус у нее противный. Чтобы избавиться от него, он выпивал по три литра холодного чая. Абибова статуэтка глядит на него желтыми глазами, это просто сгнившая деревяшка, на рынке в Торремаджоре марокканцы торгуют похожим барахлом. Когда мама брала Йетри с собой на рынок, она разрешала ему покупать все, что захочется, все-все, лишь бы он улыбнулся. Он это понял и начал этим пользоваться. В восемь лет он был просто чудо. «Какое чудо!» — восклицает Чедерна. Теперь он заберет у него все — все, что осталось. Мерзкие, поганые предатели! Йетри показывает статуе язык, показывает язык смерти. Пусть приходит за ним, ему наплевать! Ди Сальво хрипло смеется и тоже показывает язык.
— Беееее! Ууууу! Беееее!
Они животные и кричат, как животные. Дразнят смерть и чуть не лопаются со смеху.
— Брррр! У-у у-у у-у… Уээээ!
Ди Сальво говорил, что от этой травы начинаешь чувствовать все, все вокруг. Ерунда. Йетри чувствует только тоску — все сильнее, все горше. Палатка окутывает его со всех сторон, стоящая неподалеку гора склоняется над ним, ночь надвигается на него все ближе — все хотят раздавить его, словно ящерицу. Зрачки закатываются, голова тонет в уютных подушках.