Человечище!
Шрифт:
Перед глазами все еще стояла толстая дама напротив в ее хищной похотливой позе, и
Семен полз крайне быстро. Надо сказать, это у него неплохо получалось, во всяком
случае, он ничуть не уступал мутному типу, который, по всей видимости, иного способа
передвижения и не знал.
Они проползли в общей сложности квартала два, а то и два с четвертиной, когда мутный
тип вдруг остановился и встал на четвереньки. Он долго водил носом, принюхивался.
Семен тоже понюхал. Воняло
Но мутный тип встревожился и резко изменил курс их вылазки на диаметрально
противоположный. Они поползли назад.
Проползя еще квартала два, а то и два с четвертиной, они приблизились к большому
серому зданию, в котором не было ни одного окна. Дверей, кстати тоже не было. Было
небольшое круглое отверстие в стене.
Мутный тип беззвучно показал Семену на него. Потом принюхался и стал влезать в
отверстие. На полпути он застрял, причем весьма неуклюже. Передняя часть его, словно
пробка, вошла в бутылку серого здания, а задница осталась торчать снаружи, как
поплавок. Штаны его приспустились, обнажив тощие ягодицы. Что поделать – пришлось
Семену проталкивать его внутрь подошвой своего ботинка.
Когда мутный тип исчез внутри серого здания без окон, но с небольшим отверстием в
стене, Семен полез следом. Он был потолще мутного типа, и пролезть внутрь ему не
составило никакого труда.
В утробе серого здания без окон было, надо сказать, весьма светло (чего, собственно
говоря, и следовало ожидать – здание-то без окон). Поэтому пришлось двигаться наощупь.
Первым делом Семен нащупал мутного типа, который тщательно нюхал воздух (он и
здесь пах фекалиями (воздух в смысле)).
Как раз в этот момент мутный тип повернулся к Семену и, сверкнув глазами, произнес:
– Ну вот. Чего и следовало ожидать. Все слишком целенаправленно. Ага! Нужно
децентрализовать. – Потом он чуть помолчал, по-прежнему нюхая. – Децентрализовать и
непременно изолировать. Или узурпировать? – Он вопросительно посмотрел на Семена.
Семен пожал плечами:
– Должно быть, денатурация окислов – весьма успешный способ.
– Великолепно, друг мой! – взвизгнул мутный тип. – Это, пожалуй, самый трезвый ответ
за всю историю эллипса!
Семен уже порядком подзабыл евклидову геометрию, поэтому промолчал, подумав лишь
про себя: «А, может быть, и не денатурализация, а фекалореинкарнация? (В смысле
возрождение в форме какашки)» Но мутный тип уже закончил дискуссию и направился
вглубь серого здания без окон.
Семен за ним. Кругом стояла какая-то аппаратура, трубки какие-то, провода с потолка
свисали. Капала вода, и все также пахло испражнениями. Ужасно приятно, надо сказать,
Мутный тип вдруг остановился. Под ним был люк. Ржавый люк, отлитый на РМЗ
(Ремонтно-Механический Завод) уездного города N, о чем свидетельствовала надпись на
квадратной табличке, приваренной к крышке. Мутный тип вцепился в крышку пальцами
рук и ног. Семен помог. (Поди ты – рифма! Ног – помог. Ба! Да вы, батенька, поэт!) Кое-как они оттащили крышку люка с ее привычного места, тем самым открыв свету еще
один эллипсообразный объект равного радиуса, длину обода которого можно было
вычислить по формуле l = 2пR – попросту дырку в полу серого здания без окон.
Мутный тип юркнул в дыру и исчез в ярком свете. Семен тоже юркнул. И тоже исчез.
Кругом было много всяких приборов, толстых змей электропроводки, каких-то
пипикающих ящиков и много всего непонятного Семену. Зато мутный тип очень хорошо
во всем этом ориентировался: он тут же стал бегать на четвереньках от одного аппарата к
другому, что-то сверяя и проверяя. Потом он подбежал к Семену, держа в руках банку
скверны (где он ее добыл, осталось непонятным даже ему самому), и сказал (фу, что за
запах изо рта!):
– Да, теперь становится ясным… В самом деле – мы с вами свидетели чуда. Да-да, не
отрицайте. Ноль со временем вытеснит единицу. – Он откупорил банку со скверной. –
Употребим?
Семен утвердительно кивнул головой.
Употребили.
Помолчали.
Мутный тип что-то пробубнил себе под нос, потом вдруг одернулся и сказал уже громче, так чтобы его слышал Семен:
– Да, это свершится! Баланс и дисбаланс будут равны сами себе. Точнее, тому, что
определяет их внефазную сущность. Пройдемте, друг мой! (Он сказал: «прополземте» – и
пополз.)
Мутный тип подполз к какому-то особенно большому агрегату и, встав на четвереньки, нажал на кнопку. Агрегат запипикал и заурчал. Семен тоже подполз, чтобы посмотреть.
– Все идет к точке ноль, - прошептал мутный тип в ухо Семену, - нулевая эссенция все
перечеркнет, в точности как это было с феноменологической редукцией
экзистенциалистской гносеологии. Это компьютер, - он указал на агрегат, - Величайший!
Он управляет мной с вами. И всеми ими. – Он неопределенно указал куда-то в сторону, видимо, подразумевая все, что находилось вне серого здания без окон.
До Семена, наконец, дошло, что ему напоминало нутро серого здания без окон – страну
игрушек. И вот они игрушки – железные пипикающие ящики, провода, кнопки. В конце
концов, игрушка – и он сам, и мутный тип, и все, все, все. И, оказывается, управляет ими