Человек без лица
Шрифт:
Котов замолчал, выдерживая драматическую паузу.
– Ну, и что ты там узнал? – первым не выдержал Петушков.
– Ничего! Тот стоматолог, который лечил Кренделя, сразу после той истории продал клинику конкуренту и уехал в Израиль. Я хотел еще раз взглянуть на зубную карту Кренделя, но ее, как назло, уничтожили. Новый хозяин сказал, что поскольку пациент скончался, то хранить его карту не было никакого смысла…
– В общем, концы в воду! – вздохнул Петушков.
– Именно так!
К столику подошла Лариса и спросила:
– Ну что, мальчики, еще чего-нибудь хотите? Хоть бы вы для разнообразия
– Ой, нет, мне бежать пора! – всполошился Котов, взглянув на часы. – И так я уже задержался… Опять мне начальство головомойку устроит…
Народу на похоронах было мало – несколько учительниц, секретарша Нина Евгеньевна, Алка в качестве начальства и Надежда Николаевна. Учеников не было – ни к чему, решила Алка.
Неприятным сюрпризом для Надежды было появление на похоронах старухи в потертой зеленой шляпке с пером, с которой беседовала Надежда, представившись курьером. Старуха была в той же шляпке и в стеганом пальто. Надежда Николаевна испугалась было, что та ее узнает, но старуха с большим любопытством оглядывала все вокруг, и на лице ее было написано самое настоящее наслаждение. Как видно, в ее бедной событиями жизни даже похороны шли за развлечение. Тем более похороны совершенно постороннего человека. Вот кто ее звал на кладбище? С покойной учительницей она была едва знакома, так что, верно, решила присутствовать, чтобы потом сообщить все подробности соседкам.
Надежда отвернулась, подняла повыше воротник куртки и замотала лицо шарфом. Сегодня похолодало, дул резкий ветер. Секретарша Нина Евгеньевна, сдуру вырядившись в короткое пальто, жалась к остальным, Алка стояла поодаль. Ветер и мороз были ей нипочем, она никогда не мерзла.
Еще одной неожиданностью стало появление на похоронах Васи Петушкова.
– Вася? – удивилась непосредственная Нина Евгеньевна. – Ты как здесь?
– Я по работе, – туманно ответил Вася и отошел в сторонку.
Все же Надежда держалась настороже, поэтому старалась лишний раз не попадаться старухе на глаза.
– Скажите, Василий, – вполголоса обратилась она к Петушкову, – как продвигается расследование?
– А вам зачем? – не слишком вежливо ответил тот.
Он был без шапки и ужасно продрог на холодном ветру, а строгое начальство зачем-то послало его на похороны. Вдруг там появится что-то или кто-то важный? Вот и торчи теперь на холоде, простуда уж точно обеспечена.
– Ну… – Надежда ответила осторожно, – я по просьбе Аллы Владимировны спрашиваю… она интересуется…
– Ей не положено знать! – отрубил Вася. – Не имею права разглашать в целях соблюдения тайны следствия! – И посмотрел выразительно – мол, ей не скажу, а тебе уж и подавно, ты тут вообще никто.
«Ага, попробовал бы ты так с Аллой Владимировной разговаривать, – рассердилась Надежда. – Ишь, важный какой! Тайны следствия! Да если бы не мы с Алкой, никакого бы следствия у вас не было! Ну никакой благодарности, чтоб тебе насморк схватить!»
Как бы в ответ на ее пожелание, Вася вдруг громко чихнул, шагнул в сторону, снова чихнул, чертыхнулся тихонько, потом вытащил из кармана не слишком свежий платок и трубно высморкался. Продышался и снова подошел к остальным. Алка как раз собиралась говорить прощальное слово. Надежда
– Ага, – тихонько сказала себе Надежда, – карточка новая, Вася недавно ее взял. Стало быть, нашли они бриллианты и узнали, откуда те взялись. И то хорошо.
Тут Надежда заметила, что у елки, растущей неподалеку, как-то странно шевелятся ветки. Была поздняя осень, листья на деревьях давно облетели, кладбище выглядело бы прозрачным, если бы не хвойники. Одна такая елка росла через три могилы.
Надежда была женщиной бывалой, поэтому не стала шагать вперед, вглядываться и спрашивать громко, кто там. Вместо этого она сделала скучающее лицо и свернула в сторону. Обойдя елку по широкой дуге и удачно скрываясь за памятниками, она подошла с другой стороны и увидела, что за елкой прячется человек. Отчего-то она не сомневалась, что именно человек, а не бродячая собака. Более того, когда она увидела в человеке нечто знакомое, Надежда Николаевна нисколько не удивилась.
За елкой прятался тот самый типчик, которого она видела в кафе напротив театра. Мужичок неприметного вида, который следил за покойной Алиной Цыплаковой, то есть, как ее там, Барсуковой. Ну да, это он, те же серенькие брючата, курточка неказистая, и носом так же поводит. Явился, значит, на похороны с той же целью, что и Вася Петушков, – понаблюдать, вдруг кто явится проводить Людмилу Барсукову в последний путь.
Ну, это он зря, кто же на такое решится. Лопухнулись его хозяева, сами девку укокошили, а про деньги спрятанные не узнали, теперь небось локти кусают…
Очевидно, человек за елкой думал то же самое. Потому что он осторожно вылез из своего укрытия и побрел в сторону. Надежда тихонько кралась за ним.
По ходу она оглядывалась в сторону процессии. Алка закончила свою короткую прощальную речь, и теперь рослые могильщики споро кидали мерзлую землю в яму. Нина Евгеньевна плакала, учительницы украдкой посматривали на часы.
Выйдя на дорожку, преследуемый Надеждой тип пошел быстрее, так что ей пришлось тоже поторопиться. Если бы с утра не ударил мороз, она бы ни за что не успела. Но земля была твердая, никаких луж и грязи, так что Надежда весьма удачно сопроводила сыщика до дыры в заборе кладбища. Забор был не сплошной, а кованая решетка, так что Надежда увидела с другой стороны черную машину с затененными стеклами. Мужичок подошел к машине и о чем-то заговорил, наклонившись к окошку со стороны водителя.
Надежда высунула голову из-за памятника, пытаясь разглядеть номер машины. Доложившись и получив, надо думать, нагоняй, поскольку ничего путного не выяснил, мужичок понурил голову. Машина тронулась с места, а когда проехала мимо, Надежда сумела рассмотреть номер: УГУ646. Искать в сумке ручку было некогда, и она записала номер прутиком на земле. И вовремя, потому что, прежде чем уйти, неприятный типчик зыркнул по сторонам и непременно заметил бы Надежду, если бы она в тот момент не наклонилась, записывая номер. Когда Надежда подняла голову, его уже и след простыл.