Человек без лица
Шрифт:
– Молодой человек, – сухо проговорила Надежда Николаевна, не поворачиваясь к нему, – принесите мне быстренько кофе. Тройной черный, и чтобы никаких сливок и сахара!
Алка, которая как раз в этот момент собиралась насыпать в свою чашку капучино третью ложку сахара, с уважительным удивлением взглянула на подругу и положила ложку. И даже отодвинула сахарницу на другой конец стола, чтобы не было соблазна.
Видимо, строгий тон Надежды Николаевны произвел на официанта сильное впечатление, и буквально через секунду на столе возникла дымящаяся чашка черного
Надежда пригубила кофе и тут же поставила чашку на место. Пить такое было невозможно.
Господин Зубров тем временем пришел в себя и попытался перехватить инициативу.
– Она… Алла Владимировна… не имела права посылать мою дочь по своим делам! Посылать несовершеннолетнюю девочку на другой конец города, в наше неспокойное время… это могло закончиться трагически! Да это, собственно, и закончилось трагически! – Мужчина повысил голос, так что на него начали недовольно оглядываться из-за других столов. – Вы только представьте, юная, неокрепшая девушка входит в квартиру, куда ее послала госпожа Тимофеева, и видит перед собой труп! Представляете, какой шок она при этом испытала?
– Моя подзащитная ее никуда не посылала, – сухо отрезала Надежда Николаевна.
– То есть как – не посылала?!
– У нас имеются вполне надежные свидетели того, что ваша дочь сама предложила зайти к учительнице. Вызвалась самолично, по собственной инициативе.
– Вообще-то, свидетелей… – начала было говорить Алла, но Надежда под столом наступила ей на ногу, пока подруга не выложила, что свидетелей ее разговора с девочкой не было.
Действительно, как-то так получилось, что к тому времени все учителя из учительской разошлись, и даже вездесущая секретарша Нина Евгеньевна куда-то отлучилась. Это Надежда Николаевна выяснила еще вчера.
Алка ойкнула, но все же замолчала.
– Ваша дочь сама предложила зайти к учительнице, – повторила Надежда строго, – и сказала даже, что знает дом, где та живет, и часто в нем бывает.
И тут она заметила, что глаза господина Зуброва подозрительно забегали. Он задергался, заволновался, но потом сумел взять себя в руки.
«Ага! – подумала Надежда. – А у него самого рыльце в пушку! Определенно, в пушку! Интересно, интересно…»
– Этого не может быть! – проговорил мужчина с излишней горячностью. – Откуда она могла знать тот дом? Она никогда там не бывала, я заявляю это с полной уверенностью…
– Ну, заявлять вы можете все, что угодно… – протянула Надежда, – разговор у нас с вами неофициальный… пока…
Мужчина попытался вернуть инициативу.
– Так вот, Маша увидела труп. Маша – тонкая, ранимая, чувствительная натура, мы тщательно оберегаем ее от таких негативных впечатлений, она никогда не сталкивалась ни с чем подобным! Это произвело на нее такое ужасное впечатление, что, как вы знаете, ее пришлось отвезти в больницу…
– Да, кстати, не забудьте, копию справки из больницы вы нам тоже обязаны предоставить! Кроме того, насколько я знаю, ее почти сразу выписали…
Об этом Алка узнала сегодня утром, позвонив Машиной матери.
– Я забрал ее под расписку, поскольку посчитал, что дома девочке будет лучше!
– Под расписку? – переспросила Надежда и сделала пометку в своем блокноте. – Копию этой расписки вы нам тоже предоставите. Разумеется, нотариально заверенную.
Алка молчала, с интересом переводя взгляд с Надежды на Зуброва. Интерес был чисто спортивный – кто кого.
Надежда Николаевна перевела дыхание, проверила свои записи и проговорила:
– Короче, господин Зубров, я чувствую, что вы не склонны к достижению досудебного компромисса и придется выходить в суд. Ну, до этого, разумеется, придется провести психиатрическую экспертизу вашей дочери…
– Ее уже осмотрел врач!
– Я сомневаюсь, господин Зубров, что этот врач имеет медицинскую квалификацию, необходимую для того, чтобы выступать экспертом в суде, тем не менее прошу вас незамедлительно предоставить в наше распоряжение результаты его осмотра. Но в любом случае понадобится повторная независимая экспертиза. Все это займет довольно продолжительное время, возможно, несколько месяцев. На это время вашу дочь, скорее всего, придется поместить в клинику, чтобы избежать нежелательных воздействий…
– Постойте, постойте! – попытался перебить ее мужчина, но Надежда сделала вид, что не заметила этого.
– Кроме того, я как адвокат буду настаивать на проведении теста на полиграфе…
– На чем?! – испуганно переспросил Зубров.
– На детекторе лжи, – пояснила Надежда. – Поскольку вы утверждаете, что заявление моей клиентки не соответствует истине, мы проверим их обеих по существующей методике…
– Постойте! – взмолился Зубров. – Дайте же мне сказать!
– Я вас внимательно слушаю, – процедила Надежда Николаевна. – Собственно, для того я сюда и пришла, чтобы выслушать вашу точку зрения. И принять ее к сведению.
– Да, так нельзя ли как-то договориться, чтобы избежать всех этих… нежелательных сложностей? Понимаете, девочка учится в выпускном классе и не может пропустить занятия на такой долгий срок… И вообще, все это может оказать на нее негативное влияние… у нее слабая, неокрепшая психика…
– Я всегда стараюсь договориться о внесудебном соглашении, – сухо проговорила Надежда Николаевна. – Это позволяет достичь компромисса, выгодного для обеих сторон. Поскольку именно вы выдвинули претензии к моей подзащитной и пригрозили ей судебным иском, в данном случае от вас требуются соответствующие шаги…
Надежда Николаевна и сама не вполне четко поняла, что она сказала. Ее, что называется, несло, то есть действовала она исключительно по вдохновению. И нужные слова сами всплывали из памяти. Или из подсознания.
Но на Зуброва ее слова произвели нужное впечатление: было видно, что он растерялся.
– На что вы рассчитывали? – строго осведомилась Надежда. – На материальную компенсацию? Мы можем обсудить ее размеры, чтобы прийти к какому-то разумному решению…
– Нет, нет, мне не нужны деньги! – Зубров замахал руками.