Человек без лица

Самаров Сергей Васильевич

– Ищу. Сейчас найду, – пообещал Кордебалет.

Через пару минут он выстрелил, и опять трижды.

– Правильно, – подсказал Согрин. – У того парня бинокль с ПНВ. Он и давал всем направление. Карауль, сейчас бинокль попытаются забрать.

Снизу раздалось несколько автоматных очередей. Боевики стреляли и справа, и слева. Они не видели неизвестного им снайпера, но уже поняли, кто против них работает. И обстреливали сейчас тропу, только что ими же и проложенную. Предусмотрительность командира спасла спецназовцев. Но частые вспышки, яркими мазками возникающие в ночи, дали ориентир. Сначала этим воспользовался отставной полковник. И погасил одну из вспышек в левой группе. Тут же дал короткую, в три патрона, очередь Согрин, и тоже заставил

замолчать один автомат. И сам, меняя позицию, перекатился на три метра ниже, хотя его автомат и с пламегасителем. Сохно приладил кобуру своего «стечкина» к рукоятке, чтобы стрелять более прицельно. И двумя одиночными выстрелами заставил одного из боевиков замолчать, а второго сменить позицию. И сам перескочил за следующий камень. Только Кордебалет позицию менять не стал. Большой глушитель «винтореза» никогда не показывает при выстреле пламени, и только прибор ночного видения в состоянии определить тепловую струю, исходящую из ствола. Но Кордебалет и стрелял в человека, который пытался подобраться к убитому им боевику с ПНВ.

– Все, – сказал Согрин, отложив автомат и снова подняв бинокль. – Левой группы не существует. Что там справа?

– Они за склоном спрятались, – объяснил Кордебалет.

– Командир… Я прогуляюсь? – спросил Сохно.

– Все прогуляемся. Мы их не видим, и они нас не видят. Вперед!

И он первым стал быстро спускаться. Подполковники устремились за ним. И только метров через тридцать справа раздалась автоматная очередь. Согрин оказался в неудобном положении, и вынужден был упасть лицом вниз, и так, на животе, заскользить по крутому склону до камней, которые его скольжение задержали. Кордебалет с Сохно остановились более удачно, упав набок и сразу отыскав каждый себе подходящее укрытие. Сохно спрятался за камнем, Кордебалет свободно поместился в ложбинке.

– Никого не задело? – спросил командир.

– Бог милостив, – ответил Сохно, и тут же перебежал вправо на добрый десяток шагов, чтобы укрыться за небольшой скалой.

Новая автоматная очередь прозвучала уже тогда, когда он этой скалы достиг, и выбила искры из камня. Но Кордебалет уже засек стрелка и прильнул к прицелу винтовки.

– Там только один… Раненый остался… – Прозвучал выстрел. – Оставался… Остальные ушли в сторону. И выше. Они нам за спину заходят.

– Сколько там человек?

– Пятеро осталось.

– Поднимаемся. – Согрин хотел выпрямиться, когда со стороны, теперь уже с более высокой, следовательно, более удобной позиции, прозвучали сразу две очереди, и полковника спас только бронежилет, о который с громким треском ударились две пули и срикошетили.

Согрин отпрыгнул в сторону и сразу упал за камень.

– Я же говорил, можем завязнуть. Где Толя?

Согрин не увидел Сохно за скалой, куда тот только что перебегал.

– Я дальше, – донесся голос Сохно в наушниках. – Выхожу на их след. Подопру их сзади.

– Добро, – согласился Согрин.

– Командир… – голос Кордебалета зазвучал виновато. – У меня заряд в батарее кончается. Почти ничего не видно.

– Плохо, Шурик… – издалека сказал Сохно. – Когда я подойду к ребятам сзади, ты вслепую не стреляй, а то в меня попадешь.

– Похоже, мы к утру не успеем, – полковник вздохнул так громко, что этот вздох через «подснежник» донесся до всех.

– Мочилов сильно расстроится, – сказал Кордебалет.

– Надо предупредить его, чтобы вертолет не высылали. Район опасный, мало ли что. Тоже на нас спишут. – Полковник вытащил трубку спутникового телефона.

Новая автоматная очередь взрыхлила снег совсем недалеко от Согрина, и он вместе с трубкой вжался в снег. Набрал номер.

– Слушаю, Игорь Алексеевич… Что-то случилось?

– Да, Юрий Петрович… К вертолету мы не успеваем. Ведем бой, и не можем из него выйти. Залегли под огнем, не имеем пока возможности встать. Сохно пошел в обход. Ждем, когда поможет. Сможешь дать вертолету отбой?

– Отбой дать смогу. Но тебе выйти следует как можно скорее. Это приказ!

– Мы

стараемся.

– Когда сможешь быть в Грозном?

– Только завтра к вечеру. Добираться будем пешком и на попутках.

– Не забывай, какие ценные сведения ты несешь. Не опаздывай.

– У меня хорошая память. Вечером будем на месте.

2

И по Ханкале, и по Грозному, и по всем близлежащим дорогам был объявлен план «Перехват». Фотографии, выполненные милицейским фотографом в госпитале, роздали всем патрулям и постам, всем подразделениям комендантских и милицейских сил, срочно поднятым по тревоге на прочесывание участков, где есть возможность спрятаться и отсидеться до света, когда будет возможность затеряться в толпе. Было рекомендовано особо внимательно отнестись ко всем развалинам домов в Ханкале, поскольку разыскиваемый человек, ориентировочно, потерял память и не знает, куда ему идти. Следовательно, он будет искать место, где можно просто спрятаться, и никому не попасться на глаза. Впрочем, развалинам в Грозном тоже было уделено внимание. Но если в Ханкале это обошлось спокойно, то в самом Грозном такая операция повлекла определенные последствия. Сразу было задержано несколько человек, скрывающихся в развалинах. А в самом центре столицы республики, недалеко от площади Минутка, на строительстве нового дома развернулась нешуточная перестрелка. Силами ОМОНа в бригадном вагончике строителей, стоящем на спущенных резиновых колесах, была блокирована банда боевиков из пяти человек, очевидно, готовящихся этой ночью совершить вылазку. На предложение сдаться боевики ответили залпом из пяти подствольных гранатометов, отчего омоновцы, готовые к захвату одного человека, но не готовые к мощному вооруженному отпору, сразу потеряли двух бойцов убитыми и трех ранеными.

Обшитый металлическими листами вагончик словно специально кто-то готовил к долговременной обороне – он выдерживал автоматные очереди слабосильных АК-74 без труда. И не помогали подствольные гранатометы. Металлические листы обшивки спасали боевиков и от таких выстрелов. Два маленьких окошка вагончика, забранные частой решеткой, сваренной из толстой арматуры, не давали возможности всем боевикам вести огонь одновременно, не подставляя себя фронтально. Но для омоновцев это было слабым утешением. В результате перестрелка грозила затянуться надолго.

Ситуация осложнялась тем, что рядом со стройкой находились два отремонтированных и заселенных жилых дома. И уже несколько раз пули со звоном били стекла в окнах. Жителей одного в авральном порядке эвакуировали, то есть, по-русски говоря, просто выставили зачем-то на улицу, не подготовив автобусы для вывоза, а со вторым домом разобраться оказалось еще труднее. Двери подъездов выходили как раз в сторону строительной площадки, и боевики имели возможность расстреливать жильцов, едва они покажутся. Взять на себя решение о эвакуации никто не осмелился, но офицеры пробежали по всем квартирам с требованием не подходить к окнам. Чтобы быстрее завершить опасную ситуацию, пришлось вызвать подкрепление. Вместе с подкреплением прибыл и отряд спецназа МВД на БТРе, и группа спецназа ФСБ.

– Что с ними возиться… – Командир группы спецназа ФСБ запрыгнул на БТР, и сказал несколько слов командиру отряда спецназа МВД.

Мощная машина быстро развернулась, сделала круг, набирая скорость, и с разгону ударила в угол вагончика. Вагончик удара не выдержал и завалился набок, подставив единственное свободное окно небу – из такого положения не постреляешь. Тут же на боковую поверхность, теперь обращенную к тому же небу, запрыгнули два офицера спецназа ФСБ, бегом следовавшие за БТРом, и «уронили» сквозь решетку две газовые гранаты. Остальное было делом техники. Если стены выстрелы гранатомета выдерживали, то двери этого было не дано. Трех раненых и двух просто обалдевших от газа боевиков вытащили на свежий воздух и сразу ткнули кашляющими физиономиями в сугроб. Руки за спину, на руки наручники – ситуация стандартная.