Человек без надежды
Шрифт:
— Вы так говорите, как будто она никогда не будет обнаружена! — не выдержала Силь. — А ведь по прогнозам ученых мы найдем нужную точку в ближайшие семьдесят лет!
— По прогнозам ученых, которые жили на планете Земля два с половиной столетия назад? — на этот раз в улыбке Саманты явственно проскользнула грусть. — Сколько экспедиций с тех пор отправилось на исследование планет, признанных потенциально годными для нас?
— Может, они до сих пор не нашли нужного мира, потому что и сами не верят в то, что способны его найти? — Сильвер повела плечами.
— Надеюсь, что все-таки верят, — ее собеседница вздохнула. — Во всяком случае, Ленни точно верил. Он считал, что ему просто-таки должно повезти. И ему на самом деле повезло. Он вернулся. Седым, надломленным, раздавленным… Но живым. Вы, наверное, помните, как его встречали, как по ковчегу моментально
Сильвер плохо помнила весь ажиотаж, который десять лет назад вызвало возвращение Леннокса Норте. Едва после его прибытия в Город стали прибывать "паломники", отец тут же вывез семью на другой конец ковчега в симулятор африканской саванны. Поэтому тринадцатилетняя Силь гораздо лучше запомнила относившиеся впечатления от встречи с настоящими львами и бизонами во время сафари, чем оставшуюся в сторону шумиху по поводу космопилота — "возвращенца". Как ни крути, а путешествие по казавшейся бескрайней песчаной пустыне на крупных бронированных магнитомобилях под присмотром инструкторов казалось ей тогда гораздо более увлекательным, чем любые последствия космических экспедиций.
— Разумеется, когда он вернулся, ему тут же потребовалась реабилитация, — продолжала тем временем Саманта. — Сначала, конечно, Ленни попал в клинику, где за ним несколько дней наблюдали ведущие специалисты, — светила медицины готовы были передраться за право оказать ему помощь или провести необходимые исследования. Помню, как-то раз рассерженная долгим ожиданием толпа чуть не начала штурмовать заведение, и службе безопасности пришлось привлечь к работе на улицах космопилотов. Войцеховская тогда только — только вступила в новую должность, и к людям, требующим немедленно показать им вернувшегося "мертвеца", вышел Старый Лис — Израэль Вайс… Он всегда одним взглядом умел успокаивать, но тут едва не смели и его. От беспорядков спасло только официальное объявление о том, что службе безопасности разрешено задействовать направленную "Слезу", уже давно запрещенную на "Одиннадцати". Потом по этому поводу еще долго разорялась экологическая служба — дескать, командор не имел права единолично принимать решение, которое может угрожать всему ковчегу… Но угроза отлично сработала, да и несгибаемость Вайса сыграла свою роль: никто не сомневался, что Старый Лис без колебаний отдаст нужные приказы, и люди отступили и оставили Ленни в покое. Правда, ненадолго. Я навещала его в клинике, и помню, что он хорошо понимал: ему не удастся вечно прятаться от "поклонников". И нужно либо полностью менять биографию, чип, переезжать и прятаться с помощью службы безопасности, а потом всю жизнь бояться, что кто-нибудь из пронырливых соседей или журналистов узнает, куда ведут следы выжившего "мертвеца". Ленни отказался от предложенной ему охраны и программы защиты. Он сказал, что лучше пройти через это сразу, чем растянуть на долгое время.
— А почему Норте стал не вашим пациентом, а доктора Эсстена? — заинтересовалась Сильвер. — Если вы не только знакомы, но уже однажды помогли ему справиться со стрессом, он, наверное, мог попросить, чтобы медслужба направила его к вам.
— Он действительно просил об этом, но я отказалась, — доктор Дрейк опечаленно вздохнула. — Я была вынуждена так сделать. Как раз из-за того, что мы друзья, я слишком близко к сердцу принимаю все беды и проблемы Леннокса. Это стало заметно еще в тот раз, когда я помогала ему с реабилитацией после смерти близких. Боюсь, если бы я взялась за новую проблему, то не только не помогла бы Ленни, но и сама оказалась вовлечена в слишком сильные переживания. И, вероятно, рано или поздно вынуждена была бы навестить кого-нибудь из коллег, а то и насовсем оставить свою практику. Собственно, администрация медицинской службы интересовались моим мнением лишь потому, что на этом настаивал сам Леннокс, а высоким решением мне бы наверняка не отдали такого пациента — квалификационная комиссия, естественно, сочла бы меня чересчур близко знакомой с пациентом, чтобы подобная работа выглядела этично. Так он и попал к Рудольфу Эсстену, который в наших кругах уже тогда обладал весьма весомой репутацией…
— И доктор Эсстен помог господину Норте справиться с депрессией? — разумеется, этот вопрос можно было бы отнести к разряду риторических, но в повисшей паузе Сильвер почувствовала себя обязанной как-то подбодрить рассказчицу.
— И с депрессией, и с боязнью толпы, которая у него стремительно развивалась, и с целым "букетом" тяжелых психологических состояний, — махнула рукой Саманта. — Только представьте себе, как невероятно тяжело жить, если ты в толпе чуть ли не в обморок падаешь, а вокруг тебя так и норовят сомкнуться преданные "почитатели"! Полгода реабилитации у доктора Эсстена — и Леннокс уже мог спокойно ходить по улицам, выступать на публике, улыбаться… Разумеется, он уже никогда бы не стал тем восторженным мальчишкой, который отправился покорять космические просторы, но Рудольф и без того совершил почти чудо!
— Жаль, что мне не удалось найти с ним общий язык, — вежливо слукавила девушка. — Но я надеюсь, что и вам удастся совершить такое же чудо для меня!
— Уверена, что удастся, — тепло улыбнулась доктор Дрейк, отставляя в сторону опустошенную за разговором чашку кофе. — Если позволите, я дам вам один совет. В свое время Рудольф сказал это Ленноксу, и тогда я была не согласна с сутью проблемы, однако, как показала практика, он великолепно сработал. Во всяком случае, Ленни точно помогло.
— И что же это за совет? — поинтересовалась Сильвер.
— Постарайтесь как-то оформить, идентифицировать свои страхи, — медленно, тщательно подбирая слова, произнесла Саманта. — Придайте им форму, превратите в своих врагов — так их проще победить. Леннокс никогда не уточнял, что именно сделал и как сражался со своими страхами, только говорил, что это придало жизни новый смысл. Вы попали в трудную ситуацию, но вам как раз должно быть проще, чем Ленни. Насколько мне известно, служба безопасности все еще занимается расследованием. У вас наверняка достаточно связей, чтобы быть в курсе того, что там происходит. Как мне кажется, если вы каким-то образом ощутите свою причастность к окончательному разрешению ситуации, вам станет легче. Вы, как и Ленни, теряетесь, когда чувствуете, что не можете контролировать ситуацию. Когда служба безопасности огласит свое окончательное заключение, вы или убедитесь, что были не в силах повлиять на процесс, или поймете, что виновные все же наказаны. На самом деле второй итог, с точки зрения психологии, для вас даже более желателен…
Сильвер вздохнула. Оказаться причастной к ситуации? Ну что ж, она уже и так по самые уши во всем этом замешана, несмотря на все предупреждения и опасения дяди Шандара! Вот этот совет от психолога Бриану бы точно не понравился… Но у нее, похоже, особого выбора нет.
— А почему вы считаете, что у меня достаточно связей, чтобы быть в курсе расследования службы безопасности? — осторожно поинтересовалась девушка, ставя чашку на столик.
— Когда медицинская служба официально направляет ко мне человека, я предпочитаю заранее собрать о нем сведения, — Саманта Дрейк покачала головой. — Рудольф обычно составлял впечатление о пациенте с его слов, безошибочно распознавая, насколько искренне с ним говорят, но я так не умею, поэтому мне лучше знать человека заранее. Так что я немного ориентируюсь в вашей ситуации и могу примерно представить, какими связями должна обладать дочь Александра Фокса — человека, ничуть не менее известного на ковчеге, чем тот же Леннокс Норте.
— То, кем был мой отец, не обязательно должно определять направление моей собственной жизни, — довольно холодно заметила Сильвер.
Она не любила радостно распахнутые глаза и бесконечные восторги по поводу и без, которые, как правило, случались у окружающих, едва они узнавали, что Силь — из "тех самых Фоксов". Впрочем, Саманта Дрейк, кажется, не была склонна к излишним "охам" и "ахам", поскольку знала родословную пациентки с начала знакомства и дала понять это только сейчас, когда речь зашла о психологическом "рецепте".