Человек и его львы
Шрифт:
– Цирк интересен лишь со зрительского места.
Затем Януш попросил Изабель рассказать о себе. Девушка послушно излагала свою историю, которая, по ее мнению, была гораздо менее впечатляющей, нежели у господина Громовитца. Однако, укротитель жадно внимал каждому ее слову, частенько перебивая, чтобы подробнее узнать про то, чем она завтракала или в какие игры предпочитала играть в детстве, как ходила с сестрой Оливией в театры и какие булочки покупала в пекарне.
Изабель удивлялась его вопросам, но отвечала на них вежливо и учтиво, ее забавляла
– Вот, что интересно, Изабель!
– горячо проговорил укротитель.
– Вот, что главное и ценное - вот эти все, как вы их называете, "мелочи жизни", обыденные и прекрасные до невозможности!
Изабель заглянула в его глаза-хамелеоны, намереваясь увидеть там скрытую издевку, но нашла там лишь грусть и сожаление. Грозный укротитель уже не казался таким властным.
Потемневшие краски в глазах Януша напомнили девушке о вопросе, который она хотела задать еще с самой первой их встречи.
– Януш, - неуверенно начала она, - в афише написано, что вы повелеваете львами также ловко, как и они вами... Право же, мне сложно понять, каким образом львы могут управлять своим укротителем?
– На сцене я нахожусь в плотной эмоциональной связке со своими львами. Со стороны может казаться, что только я раздаю команды, но это не всегда так - я чувствую своих львов, я вижу, чего они хотят и бывает так, что сначала они переходят к выполнению трюка и лишь спустя секунду я рисую в воздухе команду для зрителей. Эмоции должны быть ровными, точно сконцентрированными на моих львах, иначе мы потеряем связь друг с другом и все...
– внезапно господин Громовитц замолчал и с удивлением посмотрел на спутницу.
– Эмоции должны быть ровными...
– медленно повторил он. - Изабель, ваши глаза...
– Что с ними?!
– воскликнула девушка, инстинктивно вскидывая руки к лицу.
– Ничего, - Януш неотрывно смотрел на нее, - они прекрасны.
Изабель в смущении опустила взгляд.
Увлеченная разговором, она не заметила, как парк погрузился в сумерки. Щебневые дорожки стали темными без лучей дневного света, а деревья превратились в черные силуэты. Но мрак, опустившийся с неба, быстро рассеялся в звездном сиянии.
Януш все сильнее очаровывался обликом девушки, ее голосом, ее историями и вопросами. Он поймал себя на мысли, что хотел бы вечно смотреть на звезды в ее глазах.
Потеряв ее взгляд, укротитель слегка тряхнул головой, будто бы избавляясь от наваждения. Негромко кашлянув, он произнес:
– Если вам так нравится цирк, быть может, вам была бы интересна экскурсия по нему? Я бы познакомил вас с другими артистами.
Изабель едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши от радости.
– О, конечно, конечно мне это интересно! Безумно интересно!
– она счастливо улыбнулась.
– Правда, мне только не хочется вас утомлять.
– Мне это будет только в радость!
– заверил ее господин Громовитц.
– Януш, - лицо Изабель вдруг приняло обеспокоенный вид, - как долго вы планируете находится в нашем городе? Я почему-то была уверена в том, что вы даете по одному выступлению в городах...
– Потому что так написано в афишах, - улыбнулся укротитель, - да, наш цирк выступает один день, затем мы уезжаем в другое место. Но в вашем городе выступление оказалось незаконченным, а аренда - невыплаченной.
Януш печально посмотрел на девушку.
– Я хотел выступить сразу же после того, как вы оправились - мне не давало покоя то, что я не принес вам свои личные извинения, - но вот уже который день не могу справиться со своими львами. Очевидно, мне нужен был отдых, да и львами тоже. Принимая во внимание все произошедшее, хозяин цирка и владелец земли, на которой стоят наши шатры, сумели договориться друг с другом, и разрешили провести выступление с началом следующего месяца.
– Это же замечательно!
– воскликнула Изабель.
– Да, - печально согласился укротитель, - да, замечательно. Но по новым условиям я должен создать доселе невиданную программу. Представление должно быть единственным и неповторимым в своем роде.
– Боже, и это все из-за меня, - девушка в отчаянии приложила ладони к лицу.
– Конечно же нет!
– Януш поспешил взять ее руки в свои.
– Изабель, если кто и повинен в случившемся, то только я. Это я виновен в вашем обмороке, ваших страданиях, и в собственных неудачах!
Глаза его спутницы излучали мягкий, теплый свет. Девушка сочувственно смотрела на укротителя, всем сердцем желая ему помочь.
– Не вините себя. Если бы не Саган, у меня не было бы возможности узнать вас! Узнать о жизни в цирке!
Януш улыбнулся, крепче сжимая ее нежные кисти.
– Вы удивительная девушка, Изабель! Ваша правда, если бы не мои львы, смог бы я любоваться вашими чудесными очами?
Свет в темных глазах заискрился так ярко, что стал заметен, уже было отчаявшимся, звездам в небе. Они разозлились, их голоса разнеслись по вселенной звонкой трелью, пока не превратились в черные дождевые тучи.
Воздух наполнился запахом электричества. Предчувствуя грядущую бурю, укротитель поспешил проводить Изабель домой. А завистницы-звезды продолжали свои проделки, с упорством пытаясь вернуть свет, который, кажется, был необходим уже не только им.
**
Летели часы, складываясь в дни и недели; каждую минуту из этого времени Изабель стремилась провести с Янушем. Она выучила потаенные места раскинувшихся цирковых шатров наизусть, и лишь восточная часть цирка была для нее под запретом. Там находился шатер самого Януша и клетки с его львами. Девушке всенепременно хотелось увидеть больших кошек еще раз, но укротитель был непреклонен. Он не любил разговаривать о львах. Изабель казалось, что он испытывает какую-то непонятную ей боль при воспоминаниях о диких зверях, поэтому она перестала его упрашивать.