Шрифт:
Лето было удивительно тёплым, не жарким, но почему-то именно та странная летняя ночь выдалась достаточно прохладной. Она сидела на лавочке, сложенной из крашенных зелёной, болотного оттенка, краской досок, рядом с домом. Обычная городская пятиэтажка, ничем не отличавшаяся от десятков других в городе. Она молча сидела и, вспоминая разное, то тихонько хихикала себе под нос, то грустно смотрела в мокрый асфальт, размышляя о настоящем. Услышав шуршание ботинок по дорожке, засыпанной берёзовыми, ещё зелёными листьями, она подняла голову широко распахнув и без того большущие глаза. По дорожке шёл Человек. Он немного ссутулился, ёжившись от прохладного ветра, но весь вид его говорил о том, что он, впрочем, ничем особо не опечален.
Человек намеревался пройти мимо, но что-то необычное
Она похлопала длинными чёрными ресницами и слегка наклонила голову, любопытствуя, с чем этот Человек к ней пожаловал, слегка поёжилась и молча ждала пока он подойдёт. Сегодня она точно не предполагала ни с кем беседовать и не очень-то хотела.
– Прохладно, привет! – сказал Человек. – Я гулял и решил подойти. Можно присяду рядом?
Она молча кивнула и посмотрела в его серо-голубые весёлые глаза. «Странно, – подумала Кошка, – глаза смешливые, а губы грустят». Человек присел рядом с Кошкой и молча достал сигарету. В руке он уже крутил зажигалку, самую обычную из супермаркета. Человек закурил. Неожиданно Кошке стало тепло и уютно. Будто что-то очень родное и так давно ожидаемое наконец нашло её и согрело. Кошка с интересом и некоторой осторожностью рассматривала Человека. Потёртые синие джинсы, спортивная тёплая кофта с капюшоном, накинутым на голову, из-под которой торчали смешные рыжие, топорщащиеся в разные стороны волосы, говорили о том, что Человек этот простой, но со своей болью и своими секретами.
Кошка пожала плечами и отвернулась: «Сколько вас, таких, похожих друг на друга» – подумала она.
– Я ходил сегодня за ягодами в лес. В лесу хорошо, погодка какая чудная. Сейчас похолодало. Я бы с удовольствием выпил горячего кофе, – произнёс он глядя прямо перед собой, а потом повернул голову к ней, – Я Человек. Кто ты? – он слегка прищурил глаза и улыбнулся.
– Кошка, – ответила она ему не поворачивая головы, – кофе у меня нет, а вот согреться уже можно, – идём, – она спрыгнула с деревянных дощечек, кивком головы позвала за собой и, аккуратно ступая, направилась по мокрой асфальтовой дорожке к дому.
Человек поднялся со скамьи и, затушив недокуренную сигарету, послушно пошёл за Кошкой.
Недоверчивая обычно и скрывающаяся от людей, Кошка была невозмутимо спокойна. Возможно, потому что ей было о чём думать. И всё плохое уже случилось, чего ещё ждать? Скорее наоборот, Кошка чувствовала себя в безопасности и даже немного улыбалась, когда Человек ей рассказывал про сегодняшний поход в лес пока они поднимались на лифте к ней в квартиру.
Когда они вошли внутрь, Человек увидел маленькую уютную комнату с раскрашенными в разные цвета стенами. Кошка сняла куртку и, пройдя в комнату, небрежно бросила на диван, застланный пёстрым лоскутным одеялом. Впрочем, сейчас в комнате это была единственная, небрежно положенная вещь. Всё остальное в квартирке у Кошки было строго расставлено и разложено по своим местам. Чисто, опрятно, очень уютно, немного мрачновато, потому что ночь прокрадывалась из открытых окон, не имеющих штор, заполоняя всю квартиру. Кошка включила электрический чайник в кухне, достала две дурацкие коричневого стекла чашки со странными надписями на боках – «Петя» и Вася», впрочем, Кошка до сих пор не знает, откуда они взялись на её кухне. Возможно кто-то из многочисленных её гостей когда-то давно оставил. Она уселась на высокий барный стул поджав под себя замёрзшие ноги и накинув тонкий клетчатый шерстяной плед. Чайник закипел, испуская густой белый пар будто паровоз на вокзале, и громко щёлкнул. Человек вошёл в кухню. Руки его были мокрые, он взял полотенце, прилежно положенное на стол, вытер крепкие тонкие аккуратные ладони, и посмотрел на Кошку, которая сжалась под пледом в маленький комочек.
– Замёрзла? – она кивнула и, глянув на него своими большими зелёными глазами, тихонько шмыгнула красным, не согревшимся ещё от холода, маленьким носом, – у тебя где тёплые носки? – кивком головы она показала на шкаф.
Человек сделал три шага и открыл дверцу шкафа: «Конечно, – подумал он, – здесь тоже всё уложено, как надо, – он тихонько улыбнулся, чтобы Кошка не заметила, достал белые махровые носки и понёс их Кошке, – какие маленькие, – подумал Человек». Кошка послушно надела носки на замершие ноги и плотнее укуталась в плед.
– Ты такая маленькая и худенькая, ты совсем ничего не ешь? – спросил Человек у Кошки.
– Почему же! – воскликнула она звонко, – видишь, сколько еды! – она взглядом показала на стол, на котором красовалась большая фарфоровая белая тарелка, наполненная с горкой пахнущими Новым годом на всю квартиру, оранжевыми мандаринами. Человек громко рассмеялся, впрочем, смех был совсем не злой, а, скорее, озадаченный.
– Завтра я принесу тебе вкусные булочки с корицей и изюмом! Будешь? Будешь! – сказал он твёрдым голосом, – возражения не принимаются! – Кошка послушно кивнула своей маленькой белокурой головой и улыбнулась, – так-с, где тут у тебя шоколад?!
– Какие смешные кружки? Ты держать-то их можешь?! – Человек весело беззлобно улыбался, она кивнула и засмеялась, кружки и правда были большими пузатыми и неудобными, но Кошка как-то привыкла к ним. Человек поставил перед ней на стол кружку «Вася» с горячим шоколадом, а сам сел напротив с кружкой «Петя», так же с горячим шоколадом, потому что кофе у неё закончился, а чёрный чай у Кошки не в чести. Она обхватила свою кружку двумя руками и улыбаясь смотрела на Человека, который рассказывал ей историю про свою поездку в Мюнхен. Иногда он сбивался, громко смеялся и она смеялась ему в ответ, потому что история и вправду была смешная и загадочная. Она согревалась. Нет, руки и ноги уже давно согрелись, под пледом да с горячей чашкой в руках – как можно было не согреться. Она согревалась сердцем, глядя в его лучистые серо-голубые глаза, разглядывая морщинки в уголках его глаз, его немного неровную, но какую-то домашнюю, по-мужски сильную и в то же время какую-то празднично-смешную рыжую короткую бороду, что-то очень уютное подкрадывалось к её израненному сердечку, что-то родное и тёплое, и она радовалась тому веселью и спокойствию, которое принёс с собой сегодня Человек в её прохладную квартирку.
Так они просидели, болтая и хохоча четыре часа, периодически переходя с горячего шоколада и печенья на уплетание сладких китайских мандаринок, рассказывая друг другу истории, перебивая рассказы собеседника и даже иногда громко весело ругаясь из-за того, что кто-то кому-то не даёт договорить.
– Ты тёплый. И уютный, – сказала она, глядя в его смешливые глаза, неожиданно, когда возникла пауза и он засмотрелся на её миловидное, но необычное лицо, разглядывая его детали.
– Уютный, – усмехнулся он лукаво, прищурил глаза, – такого мне ещё не говорили. Тут Человек внезапно стал серьёзным и глаза его будто смотрели в самую её суть, в само сердце, он силился что-то понять, но не мог, – я не знаю, что с тобою случилось, но тебе нужен кто-то рядом. Тебе нужен друг. Я им буду. Надеюсь, ты мне позволишь. Я тебя не спрашиваю, я хочу этого. Сейчас мне пора идти, а завтра я принесу тебе булочки. Я знаю, что они тебе понравятся, – он подмигнул и весело улыбнулся, поднимаясь со стула. Она кивнула.
– И шоколадку!
– И кофе! – подмигнул он ещё раз и направился к выходу, – закрывайся, Кошка! Я не хочу, чтобы тебя украли.
Тихонько захлопнулась входная дверь. Кошка спрыгнула с барного стула и пошла в прихожую. Поворачивая ключ в замочной скважине, она посмотрела на себя в зеркало, висящее на стене, окрашенной вишнёвой краской, в прихожей рядом с входной дверью, улыбнулась своему отражению, пожала плечами: «Странный Человек» – подумала Кошка и отправилась спать.
***
Она вышла из душа и только собралась одеться, как тишину, ещё стоявшую в её маленькой квартирке, разрезал неожиданно громкий дверной звонок. Кошка подпрыгнула от неожиданности и, не совсем понимая в чём дело, она никого не ждала, а обычно к ней без предварительной договорённости, никто не приходил, все знали, что она этого не любит и злится, подошла к входной двери.