Человек из грязи, нежности и света
Шрифт:
И какого черта он за ним побежал?!
Разве с самого начала не было понятно, что продюсер сделает все, чтобы они остались здесь навсегда.
Зачем это было нужно продюсеру, Рита не знала, но само его желание ощутила по одному только привкусу морской волны. Когда солнце обожгло ей кожу на теле, она уползла в тень пальмы и там уснула.
Почему-то сразу ей явился во сне дядя Абрам, но почему-то в образе большого мохнатого зверя.
Он ласкал ее тело языком от пяток до головы, и любое его прикосновение вызывало
Она во сне раздвинула бедра, и он вошел в нее так нежно, что она закричала, кусая собственные губы, а когда он излил в нее свое семя, и она раскрыла глаза, то увидела перед собой того самого человечка с маленькими серыми глазками, за которым побежал дядя Абрам.
Это был тот самый продюсер Альфред Тарговиц, который сначала издевался над ними, закрыв их в недостроенном небоскребе, а теперь бросил их на этот остров, где умудрился заманить дядю Абрама, чтобы добиться ее, что он и сделал.
Рита попыталась схватить руками его за шею, но Тарговиц мгновенно вскочил с нее и побежал к своему белому вертолету, который стоял тут же рядом на песке.
«И почему я не услышала рев его мотора», – расстроено вздохнула Рита, когда продюсер уже взлетал на вертолете, и, улыбаясь, помахивал ей рукой.
– Чтоб тебя убили! – подумала вслух Рита.
Слез в ее глазах не было, в них царила одна только ненависть.
«И почему такие скоты живут на свете? – думала она. – Неужели вся земля эта одна сплошная грязная клоака?!»
Дядя Абрам вернулся только под вечер, весь измученный, искусанный москитами и израненный при падении камнями, он представлял собой очень жалкое зрелище.
– Ты почему плачешь?! – спросил он, хмуро оглядывая ее поникшую фигуру.
– За тебя боялась! Тебя ждала! – прошептала Рита.
– Это хорошо, – вздохнул он и лег рядом с ней на песок.
– Да, ты вся дрожишь, – удивился он, притрагиваясь к ее телу.
– Наверное, я обгорела! – шепнула Рита.
– Да разве тебе можно так долго находиться на солнце! – покачал он головой.
Потом он сорвал несколько веток с больших пальмовых листьев, и сделал из них шалаш. Рита залезла вслед за дядей Абрамом в шалаш, и ей сделалось тепло.
– Вот так бы лежала с тобой всю жизнь и никуда бы не выходила, – сказала она.
– У нас с тобой еще будет много времени так вот лежать вдвоем и чувствовать только друг друга, – шепнул он.
– Можно я тебя поцелую? – спросил дядя Абрам, склоняясь между ее ног.
– Не надо! – Рита брезгливо перевернулась на бок, она вспомнила, что сейчас она вся переполнена семенем продюсера и ей стало тошно, и она печально завыла.
– Да, что это с тобой?! – спросил ее дядя Абрам.
– Ничего, это я так, – шепнула она и тихо, совсем осторожно всхлипывая, уснула в его объятьях.
Дядя Абрам обнимал Риту как божественное создание.
Вся его философия в этот момент представляла собой сексуалистический монизм.
Все окружающее его, а тем более свою драгоценную Риту он уподоблял себе. Еще он часто вспоминал и словно заново переживал ощущения испытанные им в оргазме.
Глубоко, в своем подсознании, он понимал, что уже не различает реальный мир и мир иллюзорный, только кажущийся ему. Может поэтому, все виденное им во сне, он воспринимал как наяву.
А снилось ему, что продюсер силой овладевал его Ритой, прямо здесь, на песке, а его самого в это время нигде не было, его как будто уже не существовало, и от этого дядя Абрам во сне заскрежетал зубами.
– Ты чего?! – спросила его проснувшаяся от этого странного шума Рита.
– Ничего, – ответил он и снова заснул.
Потом ему приснилось, что продюсер взлетает с острова на вертолете, а еще позднее он вдруг летит с вертолетом в море и исчезает в его пучине, на самой глубине, а дядя Абрам видит его испуганные глаза и смеется, а продюсер слышит его смех и плачет, а дядя Абрам ему говорит:
– Это тебе за то, что ты свою мамку никогда не слушался!
– А откуда ты знаешь? – спросил, плача, продюсер.
– Я все знаю, – вздохнул дядя Абрам и поднялся со дна моря на его поверхность и подплыл к Рите, лежащей голой на песке.
– Он не смог осквернить моего тела, – шептала она.
– Я знаю, – шепнул в ответ он и поцеловал ее, и Рита только после этого проснулась.
Яркое солнце, радостные глаза дяди Абрама заполнили необыкновенным счастьем всю ее душу и они вдвоем с довольным криком бросились купаться в море.
Высокие волны омывали их тела как сладострастные звери.
Они всякий раз бросались на них и тут же убегали назад, для нового броска.
Эротичные движения волн возбуждали дядю Абрама с Ритой снова и снова. А вскоре, когда дядя Абрам овладел ею на песке, и его семя перемешалось с семенем продюсера, и Рита испытала оргазм, она подумала о том, что раз все это было во сне, то никакой ее вины в этом нет, просто теперь надо быть им с дядей Абрамом все время вместе, и тогда она ему не изменит, ни наяву, ни во сне.
– Чему ты так улыбаешься?! – спросил дядя Абрам.
– Тебе, мое солнышко, – ответила Рита и провела языком по его мохнатой груди.
Дядя Абрам лежал с ней рядом, блаженно вздыхая и думая, что это самый прекрасный день в его жизни, а что будет потом, разве это имеет какое-нибудь значение для смертного, который никогда не узнает своей судьбы.
Лежащая рядом Рита с удивлением думала о том, что Любовь во сне и наяву ничем не отличается друг от друга, что истинные свойства ее души и тела могут раскрываться как во сне, так и наяву, ибо Любовь настолько могущественное чувство, что собой пронизывает абсолютно все, даже всю Вселенную, отчего на планетах рождается жизнь и все живое постоянно размножается.