Человек из грязи, нежности и света
Шрифт:
– Кстати, ты же сам знаешь, что на зоне не любят таких и сразу опускают!
– Ну, хочешь, я тебе денег дам?! – сглотнул от волнения слюну дядя Абрам.
– Да, на х*ра, мне твои деньги, я же на них ребенка своего не прокормлю и за хату платить тоже не смогу!
– Я дам столько тебе денег, что тебе хватит на всю жизнь! – глубоко-глубоко вздохнул дядя Абрам и присев рядом с ней на свое место, похлопал ее по коленке.
– Так все говорят, – недоверчиво поглядела на него Рита, – а потом кидают, кидалы хреновы!
– Ну,
– Ну, что ты мне все лапшу-то на уши вешаешь, – обиделась Рита, – думаешь, раз молодая, так значит, дурочка?!
– Да нет, я так не думаю! – нахмурился дядя Абрам, он уже про себя решил соглашаться со всем, что скажет эта сумасшедшая.
– Со мной шутки плохи! – сказала Рита и закурила свой «Беломор».
– Я уже это понял, – изобразил на лице понимающую улыбку дядя Абрам.
– Да, ни х*ра ты ничего не понял! Ты меня понял на понял не бери! Понял?! – крикнула Рита, пуская струйку дыма в лицо дяде Абраму.
– Понял, – вздохнул он и закашлялся, – я согласен развестись с женой и жениться на тебе!
– А вот на эту беду ты мне расписку и напишешь, и паспорт мне свой отдашь, чтоб никуда не удрал! Ну, чего уставился?! Пиши расписку!
– Может, сначала оденемся?
– Пиши расписку, на х*р, и зубы мне не заговаривай!
Дядя Абрам со вздохом достал из сумки блокнот с ручкой, вырвал из него лист бумаги и взглянул на Риту.
– Пиши! – скомандовала Рита, взяв в руки его паспорт. – Я, Абрам Львович Эскин изнасиловал Будашкину Маргариту!
– Да не насиловал я?! – схватился в отчаянье за голову дядя Абрам. – Не насиловал!
– Слушай, ты! Ты меня понял на понял, не бери! Понял?!
– Понял, – всплакнул дядя Абрам и начал писать расписку.
– Изнасиловал и обязуюсь на ней жениться, – Рита допила остатки водки прямо из бутылки и снова закурила.
Дядя Абрам обреченно протянул ей расписку.
– А подпись?! – сразу же сдвинула брови Рита.
Дядя Абрам тут же расписался, а Рита взяла его расписку и обмазала ее об край своей уже засыхающей девственной крови.
– Это вместо печати, – весело объяснила она.
– Понятно, – обреченно вздохнул дядя Абрам.
– Да, что ты все вздыхаешь-то, а ну-ка улыбнись!
Дядя Абрам машинально улыбнулся. Он был шокирован и подавлен. Никогда еще он себя так по-идиотски не чувствовал. Кого же ему напоминала эта девица?!
Ну, конечно, Глеба, того свихнувшегося художника, с чьей женой связался его сын, а затем и он сам.
«И почему в России так много сумасшедших? – с тоской подумал дядя Абрам. – Может это какое-то влияние всей солнечной системы?! А может американцы засунули в свои фильмы какие-нибудь психотронные средства?!»
– Ну, ни х*ра себе! – засмеялась Рита, помахивая голыми ногами перед его носом, и держа в руке паспорт.
– Что?! Что случилось?! Может тебе уже кажется, что и паспорт у меня поддельный? – с подавленным видом спросил ее дядя Абрам.
– Да, сынок-то твой мне ровесничек, – усмехнулась Рита, – а говорил два годика!
– У меня еще один есть, просто его забыли записать в паспорт!
– Рассказывай, рассказывай сказки, ты, видно, это умеешь, сказочник! – развеселилась Рита.
Дядя Абрам сник. В одной руке она держала его паспорт, подтверждающий его личность, в другой его расписку как уже свершившийся приговор.
– Ну, давай еще! – потянула к нему ручки Рита. – Я хочу от тебя наверняка залететь!
Дядя Абрам поморщился, но все же вытянул к ней свои дрожащие губы.
– Ням-ням-ням! Хочу есть! – сказала Рита и опять мертвой хваткой вцепилась своими зубами в его губы.
«И почему они все у нее в железных коронках, сейчас мода в зоне что ли такая?!» – подумал с тоской дядя Абрам и с неистовой яростью вошел в ее уже надорванное лоно.
Похотливый проводник двадцати пяти лет тихонечко подслушивал за дверью.
Временами он оглядывался по сторонам и совал одну руку в карман, кусая другую, чтобы не закричать.
– И-эха! – орал с безумным отчаянием и восторгом дядя Абрам. Поезд набирал скорость и вагон прыгал, уводя их в свой ошеломляющий ритм. Стук колес о рельсы каким-то волшебным образом воспроизводил трение их органов друг о друга…
Глава 19. Любить – так королеву, украсть – так миллион
– Куда ты идешь?! – крикнула Рита быстро семенящему по ночному вокзалу дяде Абраму.
– Ну, в туалет-то я имею право сходить? – обиженно вздохнул дядя Абрам. – Или мне в штаны наложить?!
– Иди, дурачок, иди, – и Рита тоже поспешила за ним.
«Все бесполезно! Черта с два от нее смоешься», – подумал дядя Абрам, но в туалет все же зашел, с опаской оглядываясь на стоящую возле турникета Риту.
Поскольку в туалете вроде никого не было, дядя Абрам начал вслух ругать сам себя: Вот олух Царя небесного! И приспичило же мне дураку старому дорогой роман завести?! – восклицания дяди Абрама медленно взлетали и таяли под высокими сводами вокзального туалета.
– Какие люди в Голливуде! – внезапно раздался чей-то знакомый голос из закрытой кабинки.
– Кто здесь?! – испуганно спросил дядя Абрам. – Немедленно отвечайте!
– Да, ладно, Абрам Львович, что вы так пугаетесь-то, это же я, Глеб, – дверь одной из кабинок открылась, и изумленному взору дяди Абрама предстал сидящий на унитазе Глеб и при этом держащий у себя на коленях небольшой мольберт с холстом и красками. На холсте была изображена пышногрудая Соня в виде чайки летающей над морем и чьи-то три головы, торчащие из него.