Шрифт:
Когда компьютер выбрал мою заявку, я даже и думать не стала. Согласна! Конечно, это немного из-за Майкла, что мы с ним расстались, но не только в этом дело. Иначе я бы ведь и заявку не стала посылать, верно? Не понимаю тех, кто посылает, а потом отказывается.
По телевизору все выглядит так, будто участники прямо из дома приезжают в студию. На самом деле нас еще неделю инструктировали, но по одному, встречаться не позволяли. Водили и по квартире, где мы жить будем, и по залу Испытаний, и, конечно, несколько раз объясняли правила, просто измучили. Показывали револьвер, я даже стреляла из него. Здоровенный. Рука устает, если долго держишь.
Револьвером занимался Оружейник, нелюдимый такой белый тип. Вот он как на экране тупым идиотом выглядит - такой и в жизни. А говорил больше Лакей. Он, конечно, был не в ливрее, одет как все, но имени не сообщал. Так положено в "РР". Молодой парнишка, болтун, когда без грима, то вся морда в прыщах. Он меня водил в столовую, даже, вроде бы, коленки подбивал. Ну, так, шутя. Я с ним заигрывала немного, хотела, чтобы он мне рассказал про остальных, Лакей ведь всех видел. Но он сказал: нельзя.
Вот, а потом, уже в последний день, когда вел меня по коридору в комнату, вдруг предложил. Я сначала даже не поняла. Как это, говорю?
– Да вот так это. Есть способы. Телевидение - искусство иллюзии... Ну, и я могу это устроить.
– Но ведь барабан раскручивают!
– Не шуми. Барабаны разные бывают. Короче так: если ты интересуешься, то говори да, и подписывай бумажки.
– Что за бумажки?
– На миллион. Немного от двадцати, правда?
И правда, немного. Платишь миллион, получаешь девятнадцать. Или вы думаете, что это нечестно с моей стороны? Конечно, нечестно, я не спорю. Только у вас вряд ли получится представить себя на моем месте. А в общем - как хотите, мне все равно.
Потом был первый эфир. Мы по одному выходили на сцену, говорили там всякие речи - нам помогли подготовить, потом знакомились. Ну, приветы родным, конечно, смех, слезы, концерт. Я и забыла обо всем. И ребята мне показались очень симпатичными, и Ведущий игры тоже.
Потом, вечером, мы перекусили и даже немного напились. За столом смеялись, кидались пирожными. Я почти сразу уснула, помню только, что Люси с Пепитой все болтали о чем-то.
Вот, а потом начался кошмар. Я и в мыслях себе не могла представить, что с таким нетерпением буду ждать первой субботы. Как начали ругаться и ворчать с самого утра, так и продолжалось всю неделю. Люси оказалась такой сукой, что я бы ее просто отлупила, не будь камер. Пришлось вспомнить, чему учили: если невмоготу общаться - ложись на койку и накройся одеялом с головой. В туалете лучше не прятаться, там камер нет, и это как-то подспудно провоцирует агрессию.
Что еще говорить? Грэг изображал из себя маньяка, бегал и орал, что обязательно кого-то должен трахнуть до Испытания. Рик почему-то невзлюбил Пепиту и постоянно с ней цапался. Только вечером, когда выпивали, становилось легче. Потом я старалась сразу уснуть, иногда получалось. А иногда и нет, до самого утра.
Если вы подумали, что меня совесть ела, то ошиблись. С какой стати? Я что, хуже других, меньше достойна этих двадцати миллионов? Тем более, что варишься с этими уродами в одном котле круглые сутки и думаешь: вот был бы здесь револьвер, перестреляла бы!
Наконец, суббота пришла. Весь день было тихо, никто не орал, только под душ целая очередь. За нами пришли служители в маска, отвели в зал Испытаний. Аплодисменты, музыка, и стараешься улыбаться, только... Я вот думаю: сейчас какой-то придурок сказал - ей-то что? У нее же договоренность и все на мази! Так знай, что пуля есть пуля, идиот!
Шесть кресел, каждое по очереди отъезжает по длинной такой рельсе под пуленепробиваемый колпак. Сели мы, музыка играет. Я держу кулаки и думаю: вот бы все отказались! Один за другим! Ну зачем это все им? А ведущий: пожелайте друг другу удачи! И мы жмем руки, и я чувствую такой страх, такую ненависть...
Оглядываюсь. Все вертятся в креслах, ну и я тоже. Вот прожектора светят на Оружейника, он из своего сейфа достает револьвер. Его принимает Лакей - теперь уже при полном параде - и несет Ведущему. Несет и так, двумя глазками, миг-миг... Теплее стало. Потому что совесть совестью, а очень страшно. Да что вы все о совести?! Мне двадцать шесть лет, я иду на риск и хочу выиграть.
Ведущий проговорил, что ему там полагается, и раскрутил барабан. Потом вручил первому, а первого разыграли в самом начале, Грэгу выпало такое счастье. Он взял револьвер, дулом кверху, как положено, и под аплодисменты уехал назад, под колпак. Мы аж дышать перестали. Ведущий предложил ему отказаться, но Грэг зажмурился, поднес дуло к виску... Пусто. Аплодисменты. Музыка. А Люси сидит как мертвая, она ведь следующая.
Вот так. Реклама, шутки Ведущего, пожелания удачи, и - щелк, щелк... Пусто. Люси цела, Рик тоже, и револьвер у меня. Легко это? Мало ли что сказал Лакей, мало ли, как он мигал! Эта штука разносит башку, понимаете? Это игра "РР"! И где-то в трех оставшихся гнездах лежит смерть. Всего в трех, а не в шести уже!
Грэгу хорошо, у него всегда в начале один шанс из шести, он первый. Пепита пока последняя, но ей не достанется выстрел наверняка, по правилам положено снова крутить барабан. Тоже неплохо! А я - четвертая. Дрянь. Страшно. Дуло холодное. Но я нажала, нажала, крикнула только: прости, мамочка!
– и нажала. И музыка, и аплодисменты.
Я в себя прийти толком не успела, а уже Джон поехал в колпак. Улыбнулся, спокойно поднял, нажал - и все. Половину головы разнесло ему, кровь во все стороны, мозги... Мы с Люси завизжали, а Пепита руки сначала вскинула. Тут же опустила, но улыбка еще долго у нее на лице была, я видела. Вы говорите - совесть!
Вот так. Вечером пили за Джона, смеялись еще больше. Хорошо, когда впереди целая неделя жизни! Пару дней было хорошо. Мы даже гримасничали перед камерами, спектакль какой-то устроили. А потом опять потянулись дни, и стало хуже, чем прежде.
Что дальше? Люси застрелила себя. Она криво как-то держала револьвер, и ей оторвало... Ну, можно сказать, что лицо оторвало. Она жила еще несколько часов, и мы, в общем, искренне пили за ее здоровье. Она ведь уже проиграла. Еще неделя, Пепита трахалась то с Грэгом, то с Риком. Я не стала, ну то есть один раз с Грэгом, и все. Неприятно, ничего не хочется, апатия. Страшно. Лакей? Лакею - что, он не в игре... А если он там не сможет что-нибудь подстроить, то кто и с кого потом спросит? Останется без миллиона. А я без головы.