Человек, изменивший мир (Сборник)
Шрифт:
– Больница только часть этого мира, а сам мир огромен!
Да, мир оказался огромен. Однако насколько он был беден. В нем нельзя было летать по собственной воле, деформировать время и пространство, создавать вещи из ничего, превращать мертвое в живое, возвращаться в прошлое, выпрыгивать в космос, проноситься сквозь звезды…
В этом мире ничего нельзя было делать по собственной воле! Здесь командовал мир, но нельзя было командовать миром! Но что за жизнь сплошь из ограничений?
Он привязался к женщине, которая первой навестила его после пробуждения. Может быть, потому, что она немного напоминала ему принцесс последней формации. Однажды они пошли от больницы вместе. Она жила где-то в районе новостроек, и пришлось долго стоять на автобусной остановке в ожидании транспорта.
Дул холодный ветер. Асфальт покрыт тонким слоем жидкой грязи, воздух был промозглым. Александр стал спиной к ветру, стараясь защитить маленькую женщину, но это удавалось плохо. Ей было очень холодно, она зябко куталась, втягивая пальцы в рукава. Даже голову, как улитка, вбирала в плечи, но крошечный воротник куртки был слабой защитой.
Он стиснул зубы. Как все было просто в том мире! Захотел – полетел. Или сразу очутился в нужном месте.
– И все-таки тот мир лучше, – сказал он, продолжая разговор, который они начали раньше.
– То иллюзорный мир, – ответила она устало. – Созданный твоим воображением. А это реальный мир. Мы живем в реальном!
– И в иллюзорном, – возразил он. – Каждый человек хоть немного живет в иллюзорном. Одни больше, другие меньше. А есть категории людей, которые почти полностью. Это поэты, художники, мечтатели…
– Да, но в реальном мире…
– А он не такой уж реальный. Каждый дополняет его воображением. Иначе он был бы настолько страшен, что никто и жить в нем бы не смог.
Посередине шоссе пронесся, расшвыривая комья грязи, автобус с потушенными огнями. Шофер торопился сдать смену. Столпившиеся на остановке проводили его разочарованными возгласами.
– Я попробую взять такси, – предложила женщина.
Однако не получилось и с такси. Машины пролетали мимо, не останавливаясь. Наконец Лариса, так ее звали, махнула рукой, и они вернулись на автобусную остановку. Пришлось потерять еще полчаса, пока подкатил автобус.
Потом минут сорок они шли через пустырь. Ноги скользили в жидкой грязи, брюки испачкались с первых же шагов. Она стойко держалась, даже подбадривала приунывшего спутника.
– У меня тепло, сухо. В таких контрастах есть и своя прелесть. Трудно оценить уют, пока не вымокнешь под дождем или не промерзнешь на улице. Лишь тогда такие простые вещи, как чай и кофе, приобретают особое значение.
– Моя беда в том, – ответил он, – что я побывал в двух мирах. А вы все живете только в одном. И мне ваш мир кажется унылым и скучным после моего красочного, где я был наделен беспредельным могуществом и жил вечно.
– За секунду может присниться целая жизнь, – сказала она задумчиво, – а вы пробыли в летаргическом сне двадцать пять лет. Не мудрено, что научились управлять сновидениями и стали считать их единственной реальной жизнью.
– Но мне не нравится этот мир. Тот был лучше.
– Но приходится мириться с этим. Мы можем только улучшить его. Собственно, мы должны улучшать его. А уходить в иллюзорный… Это удел слабых, раздавленных жизнью. Только они прибегают к наркотикам.
– Не называй тот мир иллюзорным, – попросил он. – Он точно так же реален. Он иллюзорен для тех, кто там не был или побывал недолго. Для меня, например, этот мир кажется гораздо более иллюзорным. Здесь так много очевидных нелепостей, что мне просто трудно их перечислить. Те же нелетающие горы, мертвые камни, постоянно мокрый океан, не говорящие по-человечески животные… Абсурд! Но вы привыкли к этому и вам ничто не кажется странным.
Они подошли к ее дому. Лифт был занят, пришлось подниматься пешком. Потом она ушла на кухню приготовить кофе, а он стал просматривать книги. Много: по истории, археологии, этнографии, лингвистике, художественной литературы и очень много медицинской.
Из кухни уже доносился ароматный запах кофе, когда он снял с полки одну заинтересовавшую его книгу. «Изречения о жизни»! А ну-ка…
«Жизнь – дорога к смерти», «Жизнь – сон, смерть – пробуждение»…
Вдруг он вздрогнул, ослепленный внезапно пришедшей мыслью. Кто сказал, что существуют два мира? А если покинуть этот мир…
Теперь он знал, что ему делать.
Летучий голландец
К вечеру море стало сумрачным. О борта корабля тяжело били серые свинцовые волны, над самыми надстройками висело набрякшее небо. Оставалась узенькая полоска между молотом туч и наковальней океана, и корабль полз изо всех сил, все еще надеясь выскользнуть из-под удара грозы.
Правда, такая картина могла возникнуть разве что для наблюдателя из самой дальней дали: корабль несся, как гигантский плуг, мощно вспарывая океан. Все сорок два участника научно-исследовательской экспедиции разместились в уютных каютах, кое-кто еще сидел в библиотеке, некоторые отправились в кают-компанию смотреть фильм, доставленный вчера самолетом вместе с почтой.
Назар остался в своей каюте, тесном помещении, чуть побольше купе в вагоне поезда. Хорошо, хоть какие-то удобства предусмотрены: цветной телевизор, мягкий диван, приемник, диктофон, кондиционер, климатизер, проектор с большим выбором диафильмов.
Сперва Назар пытался читать, затем включил телевизор, пощелкал тумблерами радиоприемника, но возникшее тягостное чувство не проходило, напротив – усиливалось. Выключил кондиционер, а климатизер настроил на усиленное озонирование воздуха, но и это не помогло. Что-то тяжелое, давящее вторгалось в психику, и бороться с этим было трудно. Когда же пойдут на спад эти вспышки на Солнце, чтобы можно было взяться за работу?
Со злостью отдернул штору. За иллюминаторами в черноте ночи вспыхивали молнии, погромыхивало. Корабль шел ровно, о качке не было и речи: на столике горделиво возвышался длинноногий бокал, доверху наполненный соком.
Но все, что-то сопутствующее таким грозам, действовало угнетающе. То ли пониженное давление плюс солнечная активность, то ли еще что-то. Все-таки человек – часть природы и живет по ее законам. Любое возмущение на Солнце, противостояние Марса, даже приливные атмосферные волны, вызванные гравитацией планет-гигантов Юпитера и Сатурна, – все это властно вторгается в психику, вносит возмущение в симфонию человеческой души.