Человек, изменивший мир (сборник)
Шрифт:
Жизнь, да не просто жизнь, хотя уже редкость, не так уж и много таких планет найдено, а жизнь млекопитающих… да еще каких! Если в кротких глазах маленьких динозавриков не разум, то что? Правда, ему часто казалось, что собаки и лошади тоже разумны, только зачем-то скрывают…
Что за невезенье, пронеслось в мозгу рассерженное. Просто погибнуть – готов, космонавты знают, на что идут. Но есть ли мука выше, чем погибнуть, не успев сообщить о такой находке?
Они окружили его, попискивая, самый смелый рискнул пощупать застежки на кованом поясе. Они едва достигали ему до середины груди, эти маленькие динозаврики с человеческими глазами и короткими ручками.
«Глаза, как у Ники Стоянова, – подумал Роман невольно. – Трагические глаза. А ноги словно тумбочки. Тяготение великовато, что ли?»
Вскоре все разбрелись, возле него остался только один. Динозаврик, которого Роман решил называть Нозавром, если не ошибся, что «но» на каком-то из старых языков значит «разум», тихо попискивал и смотрел ему прямо в лицо. Потом отошел в сторону, оглянулся, вопросительно пискнул.
– Иду, – сказал Роман. – Я могу это понять только как приглашение… Хотя бы потому, что мне так жаждется. А что на самом деле… Ладно, только бы не стоять на месте. Веди, Вергилий!
Нозавр медленно шлепал по траве смешными лапами. Желтые перепонки между пальцами комично раздвигались при каждом шаге. Роман неторопливо брел сзади, рассуждая вслух, дивясь и сожалея.
– Честно говоря, – продолжал Роман, – вас мало чем могу порадовать. Бусы, спирт, табак и прочие атрибуты первооткрывателя не захватил. Кто ж знал! Да и не Контактер я… Даже ваш праздничный стол не смогу украсить. Отощал, сам видишь. Полет в гиперпространстве хоть кого измотает…
Он говорил и говорил, чтобы слышать человеческий голос – пусть свой собственный, – чтобы отгородиться от страшного одиночества. Разговаривал же он дома со своим песиком Гришей. Тот даже все понимал, хоть все равно не слушался. А то, что Нозавр понимает еще меньше Гриши, не беда. К счастью, у примитивных народов невелик словарный запас, долго с изучением возиться не придется. Если в самом деле они… ну хоть чуть развитее настоящих динозавриков.
– От моего корабля остались рожки да ножки, – говорил он в зеленую спину, двигающуюся впереди, – и все потому, что влетел в сферу влияния звезды-ловушки. Есть такие штуки в космосе, тяготение у них – дай боже, даже кванты света не могут убежать. Звезда-невидимка! Все топливо сжег, пока выбрался, на крохах дотянул до этой системы, а уж садился на вашу планету бог знает на чем… Вот и сел. Все в лепешку, одна голова уцелела. Да лучше бы топливо сохранил! Голова космонавту – зачем? Мы ж все еще проходим по военно-космическому ведомству…
Нозавр двигался медленно, и Роман успел рассказать о Земле, прекрасных людях, галактическом содружестве и трудностях в космосе. Выслушал Нозавр и лекцию о необходимости контакта Земли и Диксита, о дружбе и взаимопонимании, о мире и великом единстве всех разумных существ.
Луг сменился полосой желтого крупнозернистого песка, а еще дальше расстилалась спокойная гладь небольшого тихого озера. На горячем песке нежились две крупные ящерицы.
Нозавр громко квакнул, и пресмыкающиеся, торопливо шурша по песку кривыми лапами, умчались в сторону зеленых зарослей. Нозавр посмотрел им вслед и спокойно лег на песок, умиротворенно закрыв глаза.
– Э, приятель, – сказал Роман с недоумением, – я, конечно, понимаю: разница в образе жизни, мышлении и прочем, что уточнять не берусь, сам знаешь, о чем я, но зачем все-таки привел меня сюда?
Меньше всего на свете он ожидал услышать ответ, но из-под ног прозвучало:
– Ты можешь жить здесь. Живи здесь. Ты не умрешь здесь.
Он даже попятился, словно увидел перед собой черный силуэт кобры. Телепатия? Чушь, никакой телепатии на свете не существует. Или Нозавр сориентировался в хаосе чужих звуков и отыскал единственно нужные? Правда, и на Земле где-то в Андах существовало племя прирожденных лингвистов, которые в любых незнакомых языках легко находят эквиваленты, а ведь он довольно долго распинался о Великой Миссии Человека. Но все равно это странно и удивительно. А еще собирался изучать язык туземцев!
– Ладно, – сказал он, взяв себя в руки и решив не показывать удивления. – Существовать я могу. Но, чтобы жить, мне нужно хотя бы наладить передатчик связи. Если бы я умел считать быстро, как электронная машина, я бы это сделал!
Нозавр поднял свою утиную голову. Роман вдруг ощутил, что не может оторвать завороженного взгляда от спокойного пламени в круглых глазах. Все тело охватила слабость, руки и ноги онемели, но – странное дело – не упал. Вообще не мог пошевелиться. Под черепной коробкой стало горячо и больно, словно по обнаженному мозгу побежали огненные муравьи. На мгновение заныли зубы – и все разом прекратилось…
Нозавр спал на горячем песке, все четыре лапы разбросал в стороны. Роман тупо посмотрел на зеленую спину, прислушался к затихающей щекотке в глубинах мозга. Заболел? Очень некстати. Не хотелось бы подохнуть раньше времени. При благоприятных условиях мог бы за десяток лет вычислить направление луча, а для деталей передатчика разобрал бы и весь корабль. Но что делать, если и двадцать пять не удастся умножить в уме, например, на тридцать семь. Все делала электронная машина. Хотя… девятьсот двадцать пять. Гм… А если двести тридцать два на сто двадцать пять? Волосы встали дыбом, когда перед глазами сверкнула цифра: двадцать девять тысяч!
Он покосился на спящего, потрогал дрожащей рукой лоб. Ну и ну! Прошло несколько минут, прежде чем решился еще на одну попытку. Взял пятнадцатизначное число и моментально извлек кубический корень, а потом долго ползал по пляжу с прутиком в руках, проверяя полученный результат.
Когда сошлось и на этот раз, он с великим почтением и даже тревогой посмотрел на Нозавра. Ну и ну!
И в этот момент примчались с высоко задранными мордами обе ящерицы. В стиснутых челюстях болтались связки желтых, налитых солнцем плодов.
Роман растерянно смотрел, как к его ногам свалилось нежданное богатство. Ящерицы благоразумно отползли подальше и снова разлеглись на песке. А он еще долго вертел плоды в руках, принюхивался к дразнящему запаху, пока не решился попробовать, а потом уже жрал как голодная свинья, обливаясь сладким соком, слизывая даже с локтей, – не до манер, он не из тех маньяков, что регулярно бреются даже на необитаемом острове.
К звездолету Роман бежал. В голове вертелись многоэтажные цифры, складывались, умножались и сам собой получался результат.