Человек, который читал мысли
Шрифт:
– Десять долларов, - сказал Дэвид, стараясь унять биение сердца. В руках у него была тройка.
"Так, сдам ему восьмерку", - подумал банкомет, и Дэвид получил восьмерку, У него было одиннадцать очков.
"Сдаю семерку. Итого, у него восемнадцать. Больше не возьмет, - подумал банкомет.
– А что, интересно, идет мне? Ага, двойка!"
– Еще одну карту!
– сказал Дэвид, ему показалось, что голос охрип и дрожит от волнения.
– Даю, - сказал банкомет и подумал: "Берет при
– Девятнадцать, - механически пробурчал банкомет и ловко подвинул толчком к Дэвиду десятидолларовую фишку.
"Пожалуй, теперь лучше будет остановиться более традиционным образом", подумал Дэвид.
– Прошу!
– сказал банкомет Дэвиду и на мгновение поднял на него сухое, блеклое лицо, лицо человека, проводящего вечера в накуренном помещении.
– Десять, - сказал Дэвид и положил перед собой фишку.
– Две карты.
Теперь у него на руках было пятнадцать, и он услышал голос шулера, ощупывавшего очередную карту: "Дама".
"Дама, как и любая картинка, - десять очков, - подумал Дэвид, - у меня будет перебор, но так надо".
– Еще одну, - сказал Дэвид и постарался изобразить на лице досаду, когда он бросил карты и подвинул банкомету фишку.
Справа от него сидела немолодая уже женщина, и на лице ее была написана такая неприкрытая жадность, что Дэвиду стало неловко за нее.
Слева беспрестанно курил совсем еще молодой человек, лет, наверное, двадцати трех - двадцати четырех.
– Вам?
– спросил банкомет Дэвида.
– Двадцать пять, - ответил Дэвид. На руках у него была четверка, - Еще две карты.
"Прибавляет, - подумал банкомет.
– У него четверка, сдаю короля и тройку. Всего семнадцать. Вряд ли возьмет еще. Ага, там снова четверка".
Дэвид старался изобразить внутреннюю борьбу - вытер лоб платком, закурил.
– Еще карту!
– сказал он громко, прижал карту к тем, что уже были у него, и принялся томительно-медленно выдвигать ее.
– Блэкджек, очко!
– крикнул он и, словно спохватившись, добавил: Простите...
Шулер чуть заметно пожал плечами, он привык ко всему. Процессия обнаженной человеческой жадности проходила перед ним ежедневно.
Через полчаса Дэвид уже выиграл около сотни долларов. Соседи с завистью поглядывали на него, а белокурая вечерняя охотница снова появилась около стола и улыбалась ему, заговорщически подмигивая.
"Парень намесил теста, - услышал он, - надо не упускать его из виду. Новичкам всегда везет".
Он решил играть крупнее и поставил семьдесят пять долларов. Валет и король дали ему двадцать очков.
Банкомет взял себе три карты. "Пятнадцать, следующий идет туз, будет перебор. Надо передернуть", - подумал он.
Дэвид непроизвольно подался
Когда у Дэвида было уже больше пятисот долларов, он встал из-за стола - на сегодня хватит, нельзя слишком привлекать к себе внимание.
– Ну, что я говорила?
– кивнула ему блондинка и внимательно проследила взглядом путь бумажника, который Дэвид положил во внутренний карман пиджака.
– В правом, в правом, - усмехнулся он.
– Что в правом?
– Бумажник.
– А, вот ты о чем, - рассмеялась она, - мог бы и не говорить, сама видела.
– И я видел, что ты видела.
– И я видела, что ты видел, что я видела...
– Она снова рассмеялась.
– Так мы никогда не кончим. Пойдем лучше в бар выпьем. Меня, кстати, зовут Клер.
– А меня, зови меня... ну... Эрни.
– Эрни так Эрни. Какое мне дело? Не под венец же мы идем.
– Мне так тоже показалось.
Виски шевельнулось теплым мягким комком в желудке, и Дэвид почувствовал, как усталость медленно выдавливается из него, вытесняемая алкоголем, выигрышем и близостью этого доступного веселого существа, не скрывающего своей заинтересованности в его "тесте".
"По-моему, торговаться не будет... И парень ничего, похож на Кирка Дугласа..." - лениво думала девушка, и Дэвид рассеянно кивнул ей.
– Ты что киваешь?
– А... просто приятно на тебя глядеть и гадать, о чем ты думаешь. За твое здоровье!
Дэвид проглотил виски. Черт с ней, с Присиллой, с ее Тэдом, с "принципиальным" мистером Барби, его "Кларионом"! Черт с ними, с этими двумя трупами на тротуаре у ювелирного магазина Чарлза Майера. Что он, апостол Павел? Почему он должен думать обо всех?
– Выпьем еще, Клер?
– спросил он.
– С удовольствием, - кивнула она, поглядывая на карман пиджака, откуда он вынимал бумажник.
ГЛАВА, КОТОРАЯ ЗАВЯЗЫВАЕТ СУДЬБУ ДЭВИДА В КРУТОЙ УЗЕЛ
Они сидели в ресторане и смотрели на эстраду. Певица, раскинув руки под микрофоном, пела песенку о подушке, наклонившись так, что грудь ее в глубоком вырезе была видна каждому.
– Как ты думаешь, - спросила Клер, - если испортится микрофон, кто-нибудь заметит?
– Пока она стоит в такой позе, вряд ли. Видишь ли, в каждой профессии есть свои приемы. Уважающий себя нищий не станет стоять с протянутой рукой, он будет что-нибудь продавать - шнурки для ботинок или спички. Та, на эстраде, вместо шнурков поет, да еще грудь. За одну только грудь без пения платят меньше, вот и все.
– Да я и не пою, - засмеялась Клер.
– Может, и мне придумать себе какие-нибудь "шнурки"?