Человек, который хотел понять все
Шрифт:
После подписания документа манеры духовного пастыря стали как бы отсутствующими: Раввин рассеянно пожал Францу руку и разрешил идти. Оглянувшись на пороге, Франц увидел, как ребе Александр любовно укладывает его «Отказ от авторства» в толстую зеленую папку.
С непонятно откуда взявшимся предчувствием, что с чудаком-Раввином он расстается навсегда, Франц вышел из Синагоги на улицу.
Однако на этом его приключения не закончились.
На середине обратного пути около Франца притормозил полицейский на мотоцикле и предложил подвезти. Франц согласился… и на первом же повороте чуть не слетел на землю – водителем полицейский оказался отчаянным. Пролетев по воздуху метров пять, Франц каким-то чудом приземлился обратно в седло и до конца пути изо всех сил цеплялся за обтянутые кожанной курткой могучие плечи блюстителя порядка. У дверей Общежития блюститель круто осадил ревущую машину, подождал, пока Франц слезет и, не поворачивая головы, граммофонным голосом произнес: «До свидания».
А за секунду до того, как он умчался, потерявший способность удивляться Франц заметил мощные стальные болты, крепившие руки полицейского к рулю мотоцикла.
Общежитие встретило его угрюмой тишиной; ни в фойе, ни в столовой Тани он не нашел. Съев в одиночестве ланч, Франц поднялся к себе в комнату.
Делать и читать было нечего. Он включил телевизор – в наличии оказалось неимоверное множество каналов, по два-три из каждой страны мира. Посмотрев новости по CNN и убедившись, что ничего интересного с момента его смерти не произошло, Франц переключился на странный фильм о маньяке-убийце по кличке «Разрезатель Джон» – специалисте по уничтожению блондинок. Фильм оказался неожиданно коротким (около 30 минут) и на две трети состоял из сладострастного показа зверского изнасилования и кровавого убиения доброй воспитательницы детского сада. Под заключительные вопли разрезаемой на части воспитательницы Франц узнал, что «…о новых приключениях Джонни зрители узнают в понедельник в это же самое время», – фильм оказался очередным эпизодом сериала под названием «Черные дела одного парня».
С удивлением выключив телевизор, Франц лег на кровать. Хотя чему тут удивляться: если есть телесериалы со сквозным героем – сыщиком, то почему не может быть сериала со сквозным героем – убийцей?
Франц стал думать о задаче, которой занимался в последнее время перед смертью. «Может, вместо того, чтобы мучиться с общим случаем, посмотреть случай плавных потенциалов? – размышлял он. – Тогда, возможно, прояснится, как динамика устроена в принципе. Или я это уже пробовал… почему-то у меня тогда не получилось… Ага, вспомнил: рассеяние в этом случае экспоненциально слабое и забивается нелинейностью и дисперсией… которые, как нетрудно видеть, выбросить нельзя… И что делать – по-прежнему, непонятно… А если попробовать не плавные, а малые потенциалы… что тогда?…» – Франц рывком сел на кровати и дернулся за бумагой и карандашом, но, не найдя их на привычном месте, некоторое время недоуменно озирался вокруг.
– Ч-черт! – выругался он в полный голос и рухнул обратно на кровать.
Мысли его приняли другое направление.
«Интересно, что тут делают ученые, против которых следствие приостановлено? Университет же здесь, наверное, есть? Может, сходить, посмотреть, что там и как… глядишь, еще и работу найду на том свете (ха-ха-ха!)… Впрочем, вряд ли: у них здесь, небось, Ньютон с Эйлером на факультете математики работают – супротив них не потяну… А может, и потяну – они ж, когда помирали, глубокие старики были, маразматики, наверное, а я, так сказать, в самом соку… Или они здесь безвременно ушедших из жизни гениев насобирали? Таких, поди, немного наберется – ну, Галуа… а еще кто, так и не вспомню даже. Физики и математики, в отличие от поэтов, живут подолгу…»
Он заворочался на кровати и перевернулся на живот. Мешали жить ботинки – он их сбросил. "А вообще-то, все это чушь собачья: на том свете науки существовать не может. На том свете ответы на все вопросы, в том числе и научные, должны быть известны в принципе. Ведь недаром говорят: 'Бог знает'.
Здесь голову самому ломать не нужно, здесь только спрашивай – а добрый дядя Бог дает тебе ответы на все вопросы. И на те даже, которых ты не задавал… и не думал ты об этих вопросах вовсе… и не помышлял…"
Он уснул.
Проснулся Франц от громкого стука в дверь – за окном светило утреннее солнце. Спотыкаясь и крича: «Сейчас, подождите!», он открыл дверь. На пороге стояла Таня.
– Как дела?
– Так… – с послушностью не вполне проснувшегося человека Франц попытался вспомнить, как же именно у него дела, -…хорошо.
– Вы завтра что делаете? – резким движением рук Таня отбросила волосы за спину.
– Завтра? Н-не знаю… разве что в почтовый ящик посмотреть, не вызывают ли куда… Да вы заходите, пожалуйста, садитесь… – спохватился он, – что ж это я…
– Ничего, я на минуту, – она переступила с ноги на ногу. – Завтра, вообще-то, суббота, так что вызовов не будет. Хотите поехать за Город?
– Хочу, – не задумываясь, ответил он. – Когда, куда и на чем?
Таня рассмеялась.
– Машину я закажу по телефону к одиннадцати, а поехать хочу в горы – километров сто от Города на запад. В полную луну – красота необыкновенная!
Договорились?
– Договорились! – с удовольствием согласился Франц («Как же я соскучился по нормальному человеку!…»), – А что там можно делать?
– Что хотите: смотреть по сторонам, по скалам лазать… сами увидите. Ну ладно, мне пора, нужно выспаться, – она прошла по коридору и отворила соседнюю дверь. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи! – отозвался Франц.
Когда они вышли на улицу, машина (новенький блестящий «Мерседес») уже ждала их перед зданием Общежития – ключ вставлен в гнездо зажигания. Бросив этюдник на заднее сидение, Таня махнула рукой: «Туда», – и Франц свернул с Авеню 8.5 на неширокую дорогу вдоль парка. «Как спалось?» – вежливо спросил он; «Спасибо, хорошо», – вежливо ответила Таня. Слева от дороги город на глазах превращался в пригород, справа от дороги парк превращался в лес. «А меня вчера к Раввину вызывали…» – сказал Франц, чтобы заполнить паузу. «Это все стандартная последовательность: адвокат, следователь и… этот… как их всех назвать одним словом?… – Таня повертела в воздухе рукой, -…в общем, служитель культа. В моем случае это был православный поп». Город закончился, дорогу с обеих сторон обступил густой лиственный лес. Ярко светила луна, по небу проплывали легкие перистые облачка, в раскрытые окна бил прохладный сухой воздух. Ни встречного, ни попутного движения не было, их машина катила по абсолютно пустой дороге. «А почему они меня именно к раввину вызвали – как они узнали, что я из еврейской семьи?» – «Как-то узнали… они всегда все как-то узнают». Таня отвернулась и стала смотреть в окно.
Минут через двадцать окружавший дорогу пейзаж стал меняться: лес поредел, появились полузанесенные землей и поросшие травой валуны. Потом дорога миновала большую скалу – в свете луны ее бока казались серебристо-белыми. Вскоре из-за горизонта, как по мановению волшебной палочки, выскочили горы. Последние остатки леса вылиняли совсем, кругом белели россыпи голых камней. «Еще минут сорок – и приедем, – сказала Таня, – не гоните так, пожалуйста». Франц сбросил скорость до ста тридцати.
Вскоре начался «серпантин»: дорога, зажатая между вертикальной стеной и обрывом, зазмеилась по склону горы. Францу пришлось сбавить скорость сначала до пятидесяти, а потом и сорока километров в час. Они почти не разговаривали – лишь мощный мотор «Мерседеса» негромко урчал, да на поворотах шуршали шины. Минут через тридцать дорога выровнялась, достигнув наивысшей точки, и неожиданно расширилась: в скале была сделана ниша для парковки автомобилей. «Здесь», – сказала Таня, и Франц остановил машину. Они вышли наружу.
Вид действительно потрясал. Залитые лунным светом скалы громоздились над головой; растительности почти не было, лишь мох да чахлые деревца с искривленными стволами изредка пробивались в трещинах между камнями. Откуда-то доносился шум горной реки, на невысокой скале подле дороги сидел орел. Лишь только Франц направился в его сторону, орел расправил полутораметровые крылья, тяжело спрыгнул в пропасть и исчез за краем обрыва – чтобы через мгновение появиться опять, поднимаясь кругами, пролететь на фоне луны и раствориться без следа в черном небе. «Вот это да-а, видали?» – восторженно спросил Франц.