Человек, который любил Джейн Остин

О'Рурк Салли Смит

Весь остаток дня Элиза провела на мостках, на берегу маленького озера. На коленях у нее лежал альбом для рисования, и художница рассеянно водила мелком по бумаге. Но мысли ее были далеко, она никак не могла переварить сногсшибательную новость, что сообщила ей Тельма Клейн.

Полтора миллиона долларов! Большие деньги, думала она. Нет, неправильно, огромные деньги! Больше, чем Элиза Найт или кто-либо из ее семьи когда-либо зарабатывал или хоть раз видел в своей жизни. Куча денег…

Полтора миллиона долларов за письмо, продолжала

размышлять Элиза. За письмо, которое лежит в кармашке папки, оставленной на комоде в Розовой спальне.

Она взглянула на набросок в альбоме, всмотрелась в зелено-синие, как море, глаза Дарси. Эти глаза… они говорили ей все и в то же время – ровным счетом ничего. И она надеялась, вглядываясь в созданный ею образ, получить совет, что же делать дальше.

Дарси предложил заплатить ей за невскрытое письмо любую сумму, какую только она назовет. Но согласится ли он отдать за него полтора миллиона долларов? Неужели последнее письмо Джейн так много для него значит? И если да… Если Фицуильям Дарси согласится выложить столь огромную сумму за письмо умершей два века тому назад женщины, это может подтвердить, насколько дорога ему мисс Остин. Но что скажет этот его поступок о чувствах, которые он испытывает к взбалмошной художнице из Нью-Йорка?..

Отложив альбом в сторону, Элиза закрыла глаза и попыталась прогнать застывший перед ней образ Дарси, забыть о его прекрасном лице, о его волнующем голосе, о том, как он в деталях описывал ей свое невероятное путешествие в прошлое и романтическую встречу с Джейн Остин.

Она открыла глаза и увидела маленькую серую птичку, присевшую на дощатый настил совсем рядом. Слегка склонив голову набок, птичка рассматривала ее блестящим и пытливым круглым глазом, словно хотела прочесть мысли о Дарси.

Мысленно отмахнувшись от этого не в меру любопытного создания, Элиза снова закрыла глаза и тут же была вознаграждена. Перед ней возник образ Джерри, призывающего более рационально относиться к жизни, напоминающего о ее сложной финансовой ситуации, о налогах… о первостепенных нуждах и интересах, наконец.

Она открыла глаза – птичка по-прежнему смотрела на нее. Тут Элиза громко рассмеялась – настолько абсурдными показались ей все эти надежды и мечты. Птичка взмахнула крылышками и отлетела чуть в сторону, показалось, что от громкого смеха по водной глади пробежала рябь, эхом откликнулись на него холмы, смеясь вместе с ней ее глупости.

Ибо Элиза прекрасно понимала: Дарси никогда не сможет влюбиться в нее, не сможет любить ее. Во всяком случае, не больше, чем красивую, но абсолютно невозможную, взбалмошную психопатку Фейт Харрингтон.

Возможно, с грустью думала Элиза, у нее был бы шанс, если б она сама с самого начала не испортила отношения с Дарси этой ужасной перепиской по Интернету. Сначала осыпала его оскорблениями, потом обманом проникла на территорию Пемберли и вдобавок жестоко высмеяла робкие попытки Дарси объяснить, почему ему так нужны эти письма.

– Он

не может полюбить меня, потому что любить во мне нечего, – сказала она маленькой серой птичке, которая, склонив голову набок, казалось, слушала ее со всем вниманием. – И даже если б я с самого начала проявила доброту и понимание, – продолжила она, – сомневаюсь, что это могло подействовать. Поскольку Фицуильям Дарси продолжает любить Джейн Остин и, наверное, будет любить ее до самой смерти. Так что давай посмотрим правде в глаза, – сказала она своей маленькой слушательнице. – У меня нет ни единого шанса завоевать сердце мистера Дарси.

И она тут же рассердилась на самое себя, потому что и дураку было ясно: сердце мистера Дарси принадлежит Джейн Остин, и уж если ему так нужны эти ее письма, ничто не остановит его от поездки на аукцион «Сотбис», где он будет яростно торговаться за этот лот, как и подобает влюбленному миллионеру.

– Кроме того, – с горечью добавила художница, – если даже он и не купит это письмо, содержание его не долго будет секретом. Через десять минут после окончания торгов его вскроют, и весь мир узнает, что там написано… так мне, во всяком случае, кажется.

Явно недовольная этими рассуждениями Элизы – безупречными, с точки зрения Джерри, – маленькая птичка что-то сердито прочирикала ей, взмахнула крылышками и улетела.

Тут Элизу вдруг пробрал озноб. Она торопливо собрала принадлежности для рисования и двинулась к дому, который по мере наступления темноты словно ожил, осветился мерцанием множества свечей. По дороге она размышляла о том, что надо бы собрать вещи и немедленно покинуть Пемберли. В суете, царившей перед началом Бала роз, ее отъезд останется незамеченным.

Да, это трусость. Бегство – самый легкий выход. Но он будет быстрым и безболезненным, по крайней мере для нее.

Однако в глубине сердца Элиза понимала: она просто не способна на такую жестокость. Ведь Дарси раскрыл перед ней душу, доверился ее уму и воображению, и она выслушала его и вопреки самой логике поверила в его абсолютно невероятную, невозможную, сумасшедшую историю.

И самое меньшее, что она могла для него сделать, – это пойти и объявить о своем решении.

ГЛАВА 34

Вернувшись в залитый светом дом, Элиза проскользнула незамеченной мимо основных помещений и быстро поднялась на второй этаж, где царил полумрак. Благополучно оказавшись в Розовой спальне, плотно притворила за собой дверь, а потом привалилась к ней спиной. И так и стояла, терзаясь угрызениями совести. Она изо всех сил старалась, чтобы никто ее не заметил, а это означало, что она избегает встречи с Дарси.

Да, разговор предстоит не из легких, и художница снова подумала: а не лучше ли собрать вещи и улизнуть тайком. До ворот можно добраться в одной из пустых карет, они так и снуют взад-вперед, доставляют к дому все новых приглашенных.