Человек, который не мог дрожать (= Человек без страха)
Шрифт:
Вдруг откуда-то справа со стороны гостиной послышался шум. Снова выключив фонарик, я на ощупь побрел к двери в гостиную.
– Ох!- произнес чей-то голос.
Продолжая двигаться, я наткнулся на обитое бархатом кресло и, опершись на него, наклонился, чтобы дотянуться до китайской лампы. Включив ее, я увидел Гвинет Логан, выходившую из кабинета.
Она стояла держась за ручку двери. На ней поверх кружевной ночной рубашки был накинут шелковый халат, который она придерживала на груди. Он ярким пятном выделялся на фоне темной двери. Густые каштановые волосы спадали на плечи. Она стояла покачиваясь, словно собираясь взлететь; ноздри ее трепетали, а щеки покрылись густым румянцем. Одной рукой она, как мне показалось, держала какой-то маленький предмет и автоматически пыталась запахнуть халат, другой же закрывала дверь.
– Ох!- снова прошептала она.
Мы оба смутились (почему?).
– Мне показалось, я услышал шум,- единственное, что я смог произнести. Слова прозвучали в старинной комнате непривычно громко.
– Наверное, это я,- вымученно призналась Гвинет.- Я была здесь, внизу.
– Понятно.
– Я была...- Мы стояли, с трудом подыскивая слова, но внезапно она прервала разговор. Слова словно застряли у нее в горле, а глаза смотрели куда-то позади меня.
Я услышал шумное дыхание Бентли Логана до того, как повернулся и увидел его. Он с грохотом вломился в столовую из главного холла, пинком ноги распахнув дверь. Слава богу, особого шума он не произвел - дверь не ударилась о стену. На Бентли был старый лиловый халат с коротковатыми для него рукавами.
– Так это ты!- проревел он.
В руке наш бизнесмен сжимал армейский револьвер 45-го калибра. Курок был взведен. Бентли оставалось только легонько нажать на спусковой крючок.
– Так это ты!- повторил он еще громче.
Со стороны наша встреча выглядела как французская комедия. Но мне было не смешно. Лицо Логана казалось не столько гневным, сколько осунувшимся и больным. Седые волосы клочьями торчали вокруг лысины, а усы шевелились так, будто он собирался чихнуть или заплакать. Доведись вам увидеть чувства такими обнаженными, что бы вы предприняли? Наверняка поспешили хотя бы отпрыгнуть назад. К тому же если на вас направлено оружие. Логан заморгал, пытаясь привыкнуть к свету.
– Не лгите мне,- сурово произнес разгневанный муж.- Это продолжается четыре месяца.
– Бентли,- успокаивающе пролепетала Гвинет.
– Моя жена... четыре месяца...
– Ш-ш-ш... Говорю тебе...
– Моя жена... Музеи! А сама тайком убегала и ходила...- Он с ненавистью и отвращением произнес эти слова, а потом, словно передразнивая, продолжил: - В музей Виктории и Альберта, чтобы развратничать там. Моя старая мама, наверное...
Я молча прошел мимо него и закрыл дверь в холл. Это было не очень разумно, так как палец Логана все еще был на взведенном курке, но я боялся, что он поднимет на ноги весь дом и будет еще хуже.
К примеру, Тэсс...
– Дорогой,- довольно спокойно произнесла Гвинет,- ты ведешь себя г-глупо, и за это я ненавижу тебя. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Говорю тебе: до сегодняшнего дня я никогда не видела мистера Моррисона.
Она чуть не плакала. Ее искренность была такой неподдельной, и в словах сквозила такая обида! На меня ее выступление произвело большое впечатление. Как ни удивительно, это произвело впечатление и на Логана. А может, на то были другие причины.
– Нет, Гвинни?- неожиданно мягко спросил он.
– Нет.
– Тогда что ты делала здесь, внизу?
Она очень быстро отошла от комнаты, отдернув руку от двери, словно обожглась. Он истолковал это по-своему:
– Значит, ты была там. Что ты там делала? И что это у тебя в руке?
– Не скажу.
– Покажи мне, что у тебя в руке, Гвинни. Давай показывай!
– Нет.
– Послушайте,- вмешался я, осторожно подходя к нему,- говорите потише и перестаньте вести себя как лунатик. Она ничего не сделала.
На какой-то момент это его остановило. Может, в глубине души он просто-напросто боялся идти за женой, а теперь, когда пришел в себя, рвался в бой, чтобы как-то оправдать то, что на самом деле он искал кого-то другого. На висках его вздулись багровые вены, и было видно, как в них медленно, словно ртуть в термометре, движется кровь.
– А ты, парень, держись подальше.- Он резко обернулся, но, поняв, что я уже перед ним, повернулся обратно.- Может быть, ты имеешь к этому отношение, а может, и нет, но Гвинни имеет. И я тоже. Так что разберусь так, как сочту нужным. Ну что, не собираешься убраться отсюда?
– Нет.
Логан кивнул и, осторожно положив в карман халата пистолет с взведенным курком, снова кивнул, затем, "благоухая" потом и виски, двинулся прямо на меня.
Ни один из нас не успел нанести удара. Гвинет резко размахнулась и швырнула в мужа тот самый маленький предмет, который прятала. Падая на ковер, он зацепился за отворот халата Логана; тот словно споткнулся, как бык о булыжник, и замер с занесенным для удара кулаком, неотрывно глядя на упавший предмет.
Это был всего лишь маленький ключик. Намного меньше ключа от дверного замка; скорее он был похож на ключик к шкатулке с драгоценностями или к миниатюрным часам. Тишину нарушало лишь шумное дыхание Логана. Пораженный, он едва выдавил из себя:
– Что это?
– Это ключ.
– Вижу, что ключ. От чего он?
– Я не собираюсь тебе рассказывать.
Он, казалось, забыл обо мне. Как совершенно спятивший человек, Логан поднял ключ, повертел его в своей огромной руке и стал умолять жену:
– Не дразни меня, Гвинни! Я потерял голову и не понимаю, что говорю, но не дразни меня. Я прощаю тебя. Не знаю, кто этот парень, но мне точно известно, что ты встречаешься с ним уже четыре месяца. Но что бы ты ни сделала, все будет хорошо, если ты вернешься ко мне и будешь вести себя благоразумно. А теперь скажи: кто был с тобой?- Он указал на дверь кабинета.- Кто в этой комнате?
– Никого.
Она открыла дверь, вошла в кабинет и включила свет.
– Зайди и посмотри, дорогой.
Пробормотав что-то, обращаясь ко мне (я почти готов поклясться, что это были извинения), Логан неуверенно шагнул. Гвинет стояла рядом. Она явно боялась мужа и вся съежилась от ужаса. И все же, хотя ее щеки продолжали гореть румянцем, а одной рукой она пыталась запахнуть полу халата, другой рукой она взяла мужа за руку и тихим, мягким голосом стала уговаривать:
– Послушай, дорогой. Прежде чем ты войдешь, позволь мне сказать тебе только одно слово. Я знаю, что ты не виноват; знаю, что ты плохо спишь по ночам...