Человек, который не смеялся
Шрифт:
Саймон Стивене, вероятно, слышал. Но он даже не взглянул на своего компаньона. Он смотрел на вычищенные ботинки. Президент пароходной компании был совершенно безучастен к происходящему.
Тихо заговорил Док Сэвидж:
– Если президент решил продать острова, не было необходимости советоваться с кем-нибудь из нас, - сказал он.
– Голосование в совете - не более чем простая формальность. Конечно же, сейчас самое время предложить оптимальную цену. Многие страны хотели бы получить запасы нитратов.
Саймон Стивене посмотрел на Дока Сэвиджа. Обычно, когда президент не смеялся вслух, скулы на его лице подрагивали от внутреннего веселья. Но сейчас большое круглое лицо приобрело черты твердые и резкие, как гранит.
– Как раз вспомнил один...
– сказал он неожиданно, без всякой связи со своим собственным важным заявлением.
– Слышали этот анекдот про...
Бессмысленная астория без всякой цели несколько минут звучала в комнате. После этого директор, спросивший про острова, уже не мог себя больше сдерживать.
– Если вы продали острова, значит ли это теперь, что мы лишились своих доходов?
– спросил он.
– Наши суда могут теперь работать только в убыток. С этих островов можно было получить пятьдесят миллионов долларов дивидендов. За сколько вы продали острова?
– Я получил за все полмиллиона долларов, - сказал президент Пароходной Корпорации.
– Я сразу подписал контракт на продажу. Теперь мы проголосуем за продажу Доминских островов. Те, кто "за", - говорят "да". Против "нет".
– Нет! Нет! Нет! Нет!!!
– закричали директора.
– Ход сделан, - сказал, не повышая голоса, Саймон Стивене.
– Острова проданы.
Десять изумленных, не верящих происходящему младших директоров вскочили со своих кресел. На минуту они забыли, что они - держатели акций Пароходной Корпорации; забыли, что они консервативные, средних лет бизнесмены. В этот момент они были сборищем десяти изрыгающих проклятия, озверевших мужчин.
Ближе всех к Саймону Стивенсу стоял один высокого роста директор. Он забылся настолько, что стал трясти кулаком перед носом президента.
– Ты, грязный прохвост, - кричал он.
– Я вложил в корпорацию почти все, что у меня есть! Ты не можешь продать меня.
Он замахнулся кулаком. Саймон Стивене был много сильнее, хотя и был старше. Высокий директор проехался костяшками пальцев по выпяченной челюсти президента.
Никаких эмоций не отразилось на лице Саймона Стивенса. Его глаза, наполовину спрятанные под нависшими складками жирного лица, оставались холодными и невозмутимыми, как у рыбы. Лишь большая рука медленно потянулась к тяжелому серебряному, украшенному гравировкой письменному прибору. Рука с письменным прибором взлетела вверх. Прибор весил достаточно, чтобы разбить голову быку. И миллионер, размахнувшись, уже опускал свою мощную руку. Высокорослый директор потерял равновесие. Прибор уже никак не мог пройти мимо его головы.
Никто не видел, как Док Сэвидж перелетел через всю комнату. Бронзовый гигант приподнялся на носках.
Он бросился с невероятной скоростью, когда Саймон Стивене поднял над головой письменный прибор. Огромная бронзовая рука метнулась как железный поршень.
Письменный прибор с грохотом опустился. Высокий директор полетел с ног. Он рухнул, пролетев почти через всю комнату. Но удар, полученный им, был ударом кулака Дока Сэвиджа. К счастью, Док выбрал мишенью плечо высокого директора.
Встретить полный прямой Дока Сэвиджа было бы не многим лучше, чем получить удар серебряным письменным прибором.
Саймон Стивене сел. Даже теперь он не проявлял никаких эмоций. Вместо того чтобы бросить смертоносный прибор, он перекатывал зубами толстую сигару, спокойно пожевывая ее конец.
Док Сэвидж смотрел прямо ему в глаза. То, что он там видел, не было приятным. Но бронзовый человек сказал другим директорам:
– Может быть, мы обговорим это более спокойно? Я убежден, вы отнесетесь ко всему по-другому, когда мы узнаем больше подробностей. Саймон не известил нас ни о чем, что, несомненно, следовало сделать. Мне так же интересно, как и каждому из вас. Послушаем.
Директора вернулись на свои места. Док Сэвидж сел в свое кресло у открытого окна. В течение, наверное, двух минут было слышно, как смущенно сопят люди, устыдившиеся того, что дали волю своим чувствам.
Док смотрел в окно. Он видел смуглого человека с коробкой чистильщика обуви через плечо. Даже на таком расстоянии было отчетливо видно ужасную, неподвижную усмешку на смуглом лице. Глаза Дока, как и другие органы чувств, были с детства натренированы, чтобы работать лучше, чем у других людей.
Док снова перевел взгляд на лицо Саймона Стивенса.
Два лица - лицо мультимиллионера, который только что, по всей видимости, разорил себя, и лицо чистильщика обуви с Ист-Сайда были странно похожи.
Один из директоров заговорил:
– Тогда, позвольте узнать, - сказал он с долей сарказма, - кому так посчастливилось купить Доминские острова за полмиллиона? Это же просто кот наплакал!
Саймон Стивене потер рукой свой большой круглый подбородок. Голос магната свидетельствовал о том, что на Доминские острова ему так же наплевать, как какому-нибудь швейцару у входа в контору фирмы.
– Я подписал контракт на продажу, - небрежно сказал он, - но... это смешно, но мне не вспомнить сразу, кому я продал острова.
Док Сэвидж слышал эти странные слова. Но он смотрел вниз, на платформу надземной железной дороги.
Остальные директора второй уже раз за этот день в изумлении открыли рты. Бронзовый человек, не сказав ни слова, ринулся в коридор.
Объяснение пришло само через открытое окно: снаружи раздались пронзительные крики женщин. Толпа на платформе надземки ревела. Директора компании столпились у открытого окна. Один из них хрипло, сдавленно выругался и отвел глаза от сцены внизу. Он увидел человеческую руку, высовывающуюся из-под колес поезда. Пальцы все еще дрожали в судорогах. Казалось, что они тянулись к чему-то, что могло бы спасти жертву- из-под неумолимо надвигающегося железа и стали.