Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище.
Шрифт:
– Честно сказать, я сильно в этом сомневаюсь, - пробурчал Тайрек. – Погибшие в войне умерли тоже временно?
– Ты даже не представляешь, на какие жертвы Освободителю пришлось пойти, чтобы спасти хотя бы часть людей, - ответил Райт. – То, что Карл готов пожертвовать чужим народом, ему бы показалось даже правильным.
– Откуда вы знаете? – спросил Тайрек. – Почему вы всё время говорите так, будто лично разговаривали с Кастусом Дрейком?
Райт усмехнулся.
– Лично – громко сказано, конечно. Но почти все Архитекторы хранят наследственную память, которая передаётся вместе со способностями к манипулированию
– Каким он был? – сказала Зере.
– Странным. Пугающим. Одновременно маленьким и большим. Он сгорел, пытаясь осветить путь другим. Говорить о нём бессмысленно, его нужно было видеть.
Райт поднялся со светящегося кресла, подошёл к бордюру и глубоко вздохнул.
– Мне нравится, что мои предки разбили общину именно здесь. Не приходится дышать рециркулированным воздухом. Есть собственная гавань, есть свобода для творчества. Строй что угодно, создавай что хочешь. Живи и жди, когда Освободитель снова позовёт. Служение, продолжающееся веками…
– А вам не надоело ходить в одной и той же одежде? – поинтересовалась Зере. Тайрек бросил на неё укоризненный взгляд, она в ответ смешливо нахмурилась.
– Все утилизаторы у нас в Ковчеге. Мы не рискуем вносить изменения в их программу. Дрейк запретил это делать. В память внесено всего несколько типов одежды, которые мы печатаем вот уже пятьсот сорок лет. Знаете, в своё время Архитекторы считались самым прогрессивным сообществом мира, а теперь мы, наверное, самые древние его осколки.
– К слову о мире, - сказал Тайрек. – Мне нужно попасть во Вне.
Райт нахмурился.
– Боюсь, что это невозможно. Во всяком случае, отсюда.
– Почему?
– У нас нет средств для перемещения по воде.
– А Ковчег? – заикнулся было Тайрек, но по неодобрению Райта понял всё. – Ох, ладно, извините, не хотел этого говорить.
– Мы не можем использовать Ковчег только из прихоти! – ответил Архитектор. – Но вы можете пройти дальше, к рыбацким фабрикам Синдиката.
– Здесь и такое есть? – удивилась Зере. – А как же они минуют Пятый Уровень?
– У них есть отдельный переход с Четвёртого Уровня сюда. Собственно, так Синдикат и занимается рыбным промыслом. От общины фабрики отделены толстой стеной. Бедняги даже не подозревают о нашем существовании. Но если хотите, мы вас к ним проведём. Возьмёте катер или сядете на корабль – и вперёд, навстречу свежему ветру.
– Всю жизнь мечтал покататься на синдикатовском корабле, - буркнул Тайрек.
Платформа мерно летела над полом, приближая путников к цели. Райт управлял ей, приняв позу лотоса и сев на переднем краю. Когда понадобился транспорт, глава Архитекторов сотворил его из плоти Города и позвал Тайрека с Зере. Теперь они просто двигались вперёд.
Зере сидела на «корме», свесив протезы вниз. Её одежда во время побега превратилась в лохмотья. У плаща пришлось срезать полы, потому что они выглядели особенно жалко. Девушка смотрела в уплывающую даль. Небольшая община Архитекторов оставалась позади, становясь всё мельче и мельче. Ей было немного грустно осознавать, что они вряд ли ещё когда увидятся. Тайрек сказал, что они покинут Город на долгое время, как минимум на год.
Девушка украдкой
Она видела немало людей в бойцовых ямах, а также периодически вылезала из гетто, чтобы поглядеть на жизнь окраин. Несколько раз танцовщица лицезрела стычки банд. Зрелище ужасало её, но неизменно пробуждало желание увидеть ещё. Но в происходящем не хватало некой… беспощадности. Банды палили друг в друга, но в реальности не хотели друг друга убивать. Тайрек же представлял собой нечто другое.
То, с какой хладнокровностью он отправлял на тот свет Стрелков, заставляло задуматься, а человек ли он вообще? Его лицо всё время сохраняло невозмутимость, пока он проводил «зачистку» штаба Гильдии. Тогда впервые Зере поняла, что перед ней за человек.
Война сломала его, поделила на две различные личности. Обычный Тайрек - двадцатидвухлетний мальчик, который не знал, к кому прибиться, постоянно твердил о мести, но при этом позволял собой манипулировать. Другой Тайрек вместо слов творил дела. Он убивал, убивал изощрённо и с наслаждением. В его глазах плясали огоньки, в то время как лицо превращалось в неподвижную маску смерти. Он, несомненно, наслаждался каждой секундой творящегося действа. Это пробуждало в нём те самые инстинкты убийцы, которые «обычный» Тайрек хоронил в себе почти десять лет. Он становился тем, чем он всегда должен был быть – орудием мщения, а не солдатом. И теперь Зере должна была склеить из этих двух так непохожих друг на друга людей единую личность.
Почему она делала это? Почему она продолжала идти за ним, несмотря на то, что он так грубо отталкивал её? Зере часто задавала себе этот вопрос, и ответ был всегда одним: они ничем друг от друга не отличались. Война сломала и её, но только физически. Тайрека же сломили духовно. Он пытался скрыться от своего прошлого, сознательно принять тот факт, что война уже кончилась, но душа его, неспособная сбросить бесконечный груз вины, продолжала требовать крови и мщения. Тайрек не сможет принять правды ни от кого, кроме неё – Зере это уже прекрасно понимала. Он всегда закрывал глаза на очевидные вещи, веря в то, что ему на данный момент удобно. Но когда-нибудь наступит момент взглянуть правде в глаза. И Зере будет рядом с ним.
Девушка закрыла глаза и вспомнила искаженные лица и ненависть. Она всегда была изгоем, всегда была ненавидима всеми. Сначала она видела во взглядах презрение, которое через некоторое время сменилось похотью и желанием. Люди, которые гнали её, сами же начали давать ей деньги за танцы. И только взгляд Тайрека демонстрировал сострадание, пусть и смешанное с отвращением. Что же, такой уж он человек. Только за то, что он понял её, может не разумом, но душой, влюбило её в этого паренька.
Зере снова посмотрела на Тайрека. Тот неожиданно ясно произнёс: