Человек не сдается
Шрифт:
Сержант Стогов заколебался, глядя на Маринина:
– Ходить можешь?
– Смогу, если надо.
– Пошли! Вздумаешь бежать - пристрелю.
– Полегче, сержант, - строго сказал ему Маринин. Еще хотел что-то сказать, притронувшись рукой к левой стороне груди, где под гимнастеркой, в потайном кармане, был спрятан партбилет, но его перебил хозяин дома:
– А как же с хлопцами нашими?
– старик стоял у порога и требовательно смотрел на Маринина, на Стогов а.
– Возьми пополнение, сержант, - посоветовал. Маринин.
– Четыре десятка парней деревенских.
– Ха!
– хмыкнул Стогов.
– Я вон бойцов с оружием в отряд свой не принимаю...
– Ну и дурак!
– негодующе сверкнул глазами Маринин.
– Хозяин, спасибо за хлеб-соль. Может, увидимся еще. А ребята ваши пусть сами действуют, не маленькие.
И ушли...
– Ящук, посчитай, сколько нас, - устало говорил утром сержант Стогов, сидя на стволе сваленного, полуистлевшего дерева. На его коленях немецкий автомат, отобранный у Маринина. Вокруг - глухой лес, просвечиваемый косыми лучами только что взошедшего солнца.
– Тридцать два штыка! И семеро раненых, - ответил Ящук - высокий, худой, заросший рыжей щетиной пулеметчик. Он лежал на траве среди таких же смертельно усталых, испачканных землей и кровью бойцов. Белели свежие повязки раненых...
– А этот - в форме младшего политрука - не сбежал? Давай-ка его сюда.
Привели под ружьем Маринина - без фуражки, усталого, злого.
– Ну?
– повысил голос сержант Стогов.
– Что "ну"?
– сердито переспросил Петр.
– Воевать не умеете. Кто же переходит через шоссейную дорогу без разведки? Ведь в тылу противника!
– Мои люди, я командую, - раздраженно ответил сержант.
Маринин едко улыбнулся, покачал головой и повернулся к солдатам:
– А по-моему, тут ни моих, ни твоих нет. Есть наши, советские люди, красноармейцы...
– Ну, допустим, - Стогов недобро скосил глаза на Маринина.
– А как знать, кто ты такой?..
– Да наш, чего сомневаться!
– сказал кто-то из бойцов.
– Разве не видели, как в бою он?..
– Верно!
– раздался еще чей-то голос.
– Товарищи, не митинговать!
– поднял руку Маринин.
– Сержанта Стогова смущает то, что при мне не оказалось удостоверения. Подозрение законное. Однако нельзя забывать, что немцы своих диверсантов в наши тылы без документов не забрасывают. А во-вторых, я вам могу доказать, что... Ну, в общем, сами судите...
– Маринин расстегнул пояс и из-под гимнастерки достал знамя, развернул его.
При виде знамени сержант Стогов недоуменно захлопал глазами, затем вскочил на ноги, принял стойку "смирно"; торопливо поднялись с земли и вытянули руки по швам все бойцы, даже раненые.
– Это боевое знамя танковой бригады, которая первой приняла на себя удар фашистов под Гродно, - вдохновенно заговорил Петр.
– Бригада остановила врага, уничтожила более ста его танков, но затем была окружена... Мы обязаны сохранить знамя и доставить командованию...
Маринин бережно свернул красный атлас.
– Товарищи, - продолжал он, - наша задача не только сберечь знамя... Представьте себе, что сейчас по лесам движется сто таких отрядов, как наш. И если каждый отряд будет хоть как-нибудь мешать врагу, почувствуют немцы нашу силу?
– Почувствуют, - вразнобой ответили солдаты.
– Да, почувствуют, - подтвердил Маринин.
– А мы с вами этой ночью только прятались от немцев, да и то троих человек потеряли. А надо делать так, чтоб враг нес потери, товарищ сержант Стогов!
– Голос Маринина зазвучал тверже: - Надо, чтоб для фашистов со всех сторон был фронт... Отряд, слушай мою команду!
– У нас свой командир есть, - недобро сверкнув глазами, подал голос пулеметчик Ящук.
– Свой командир?
– переспросил Маринин и, чуть задумавшись, обратился к Стогову: - Постройте, сержант, свой отряд.
Стогов испытующе смотрел на Маринина и молчал. Заметно было, что сержант колеблется, не знает, как поступить. Наконец, вздохнув, скомандовал:
– В две шеренги становись! Раненые - на левый фланг!.. Равняйсь!.. Смирно...
– и, повернувшись к Маринину, четко доложил: - Товарищ младший политрук, по вашему приказанию отряд построен.
– Вольно!
– разрешил Маринин.
– Вольно!
– скомандовал отряду сержант и пристроился на правый фланг.
Маринин стал перед строем, молча расстегнул гимнастерку и из нагрудного потайного кармана извлек красную книжечку, заклеенную в целлофан. Развернул целлофан и поднял красную книжечку над головой.
– Все вы знаете, - сказал он, - что политработники Красной Армии это представители партии в наших войсках. Вот мой партбилет! Он удостоверяет мою принадлежность к партии большевиков.
Маринин медленно шел вдоль строя, держа на уровне солдатских глаз раскрытый партбилет. И видел, как в десятках глаз загорались трепетные огоньки, выдавая чувства людей. Нетрудно было догадаться, что это за чувства. Парни - дети рабочих, крестьян, служащих, - выросшие при Советской власти, научились понимать, что такое партия большевиков, кто такой коммунист.
– Эта книжечка, - продолжал Маринин, - не дает мне права командовать вами. Она дает мне другое право: быть впереди в бою, быть там, где трудно и опасно. И это не только право, но и обязанность коммуниста. Я ее буду выполнять...
Петр помедлил, повел взглядом по лицам затихших в строю людей.
– Но у меня есть и другая обязанность... Повторяю - обязанность! Маринин, подтянутый, с посуровевшим лицом, повернулся к Стогову: - Сколько вы, сержант, служите в армии?
– Полтора года!
– отрубил Стогов.
– Ну, а я три, - улыбнулся Маринин. Заулыбались и солдаты в строю. Но дело, товарищи, не в арифметике. Дело в том, что из трех лет службы я два года учился в военном училище. Командовать учился и солдат воспитывать. Об этом свидетельствует мое воинское звание. Вот оно-то воинское звание - и обязывает меня взять на себя ответственность за судьбу каждого из вас... Итак, принимаю командование отрядом! Своим заместителем назначаю сержанта Стогова.