Человек-пистолет
Шрифт:
— Вы хотите, чтобы я вас обследовал?
— Что вы, доктор! — Она даже подскочила, как будто я вознамерился сделать это немедленно, и впилась глазами в мои руки.
— Тогда вернемся к Жанне, — предложил я.
— Таков у нас порядок, доктор. Мы обязаны контролировать ситуацию. Мы должны знать, кого оставляем в девятом классе. Мы хотим нести ответственность только за порядочных девочек!
— Вы хотите сказать, что если имеет место факт дефлорации, ученице не место в школе?
— Как вы сказали? Факт… де… что? Я объяснил.
— Не
— Педагогика — не моя специальность, — уклончиво пробормотал я, делая руками плавные жесты, которые, как я заметил, имели на Ледокол завораживающее действие.
Она с большим трудом стряхнула с себя оцепенение и, собравшись с духом, заявила:
— Так что, боюсь, ваша сестра из тех девочек, для которых будет лучше, если они поскорее встанут на ноги, овладеют общественно полезной профессией…
— Она должна осознать в себе любовь к труду, — вставил молчавший до этого пожилой учитель.
— Но она еще совсем ребенок! — сказал я.
— О, доктор, вы как близкий человек можете и не замечать того, что очевидно для нас, учителей, — сказала Ледокол. — А мой долг как классного руководителя — принять все меры.
В конце концов сошлись на том, чтобы на время оставить вопрос открытым. Ледокол согласилась подождать неделю, пока мы провентилируем вопрос в семье, но потом пообещала непременно вынести его на педсовет при участии родителей.
— Честное слово, она хотела, чтобы ты ее осмотрел! — захлопала в ладоши Жанка, когда я сообщил ей подробности визита. — Ну что, поцеловать тебя благодарно? — проказливо поинтересовалась она, когда мы вышли из школьного двора. — Нет?.. Ну как хочешь!..
Мы шли по району старой застройки Сокольников мимо приземистых, оштукатуренных домов с низкими арками и пожарными лестницами. Ветер сдувал с крыш сухой снег, который клубился как пыль.
— До свидания? — спросила Жанка.
— Э, нет! — неожиданно для себя возразил я. — Раз уж я взялся за твое воспитание… У нас еще сегодня в программе электричество!
Мы вошли в теплое парадное.
— Слушай, — сказал я, — почему бы тебе все-таки не пройти это дурацкое обследование? — Мне вдруг припомнился особый интерес Сэшеа к этому вопросу.
— Слушай, — разозлилась Жанка, — а может быть, ты сам меня обследуешь, раз уж назвался гинекологом? Обследуешь и справку выдашь, а?
Лифт медленно тащился на последний, шестой этаж.
— Ладно, — прикрикнул я на нее, — родителям будешь истерики устраивать!
Я снял шапку. Снежинки успели превратиться в капли, и я стряхнул их на пол. Жанка достала ключ от квартиры. За дверью послышалось мяуканье кота Антона. Когда мы вошли, кот бросился нам под ноги.
— Что, разве никого нет дома? — сказал я.
— Мы вдвоем, — сказала Жанка.
Я с удовольствием прошелся по пустой квартире. Эта квартира в Сокольниках всегда казалась мне особенно уютной. Обстановка полюбилась мне еще с тех пор, когда мы с Лорой жили здесь в свой «медовый месяц», вернее, несколько месяцев, пока маман не пробила нам кооператив. В квартире всегда было жарко, и по коврам ходили босиком. Мебель старинная, красного дерева, и Игорь Евгеньевич заботливо натирал ее воском. Библиотека богатая, но к книжным полкам специально для гостей присобачена табличка: «У нас не принято просить из дома книги выносить!»
Жанка быстро переоделась в синие шорты и зеленую футболку с белым трафаретом «LOVE» на груди. Она устроилась с ногами на диване, а я сел за ее письменный стол, покрытый стеклом, под которым теснились рекламные вырезки — сплошь красотки и красавцы.
— Антон! — позвала Жанка, и кот тут же оказался на диване; он потянулся и лизнул ее в голую, необычного, смуглого, цвета топленого молока коленку. — Фу, Антон! — взвизгнула Жанка. — Щекотно!..
«Все коты будут сходить с ума уже от одного цвета ее кожи!» — так говорила Лора о своей младшей сестре.
Я придвинул к столу второй стул и с серьезным видом кивнул на него Жанке.
— На диване удобнее, — ответила она сквозь смех, таская Антона за шкирку. — Ты помнишь, вы с Лорой на нем спали после свадьбы? А теперь я на нем сплю… На вас было очень забавно смотреть со стороны. Помнишь, как маман все ворчала на вас за то, что вы запирались в ванной мыться вместе?
— Итак, — прервал я Жанку, — электричество…
Отыскав на столе учебник физики, я пересел па большой, с прекрасной плюшевой обивкой диван.
— Скучно, — вздохнула Жанка.
— Это сначала. А потом так увлечешься — тебя за уши не оттащишь.
— Скучно!
— А я физику в школе всегда любил.
— Тяжелый случай.
Я не спорил с Жанкой. Я тоже учился в школе. Электричество — это еще ничего. Формула мыла — вот необходимейшая вещь. Я решил зайти с другой стороны.
— Пойми, — сказал я, — потом все равно придется это зубрить.
— Не придется, — возразила Жанка. — Я не пойду в девятый класс, и электричество твое мне не понадобится.
— Что же ты будешь делать? — Пойду в стюардессы.
— А потом?
— Выйду замуж за дипломата и уеду за границу.
— Дерзко задумано, — похвалил я.
— И не нужно меня убеждать, что жизнь на Родине со знаниями об электричестве гораздо привлекательнее, чем на чужбине, хотя бы и в качестве жены дипломата!
— Не собираюсь этого делать. Какое может быть сравнение?! Только я не думаю, чтобы дипломаты любили малограмотных.
— Не смеши! Вот уж не поверю, что мужчине понадобятся мои познания в электричестве! Не так уж это важно! — усмехнулась она.