Человек по имени Рабл Нун
Шрифт:
Нун сам толком не знал, что хочет найти. Может быть, какие-то упоминания о Джонасе Мандрине или какую-либо новость, которая может пробудить его память.
Наиболее тщательно он изучал текущую информацию.
Была уже полночь, когда в глаза ему бросился заголовок: «Исчезновение». Текст был таков:
«500 долларов награды предлагается за какие-либо сведения о местонахождении Джонаса Мандрина, исчезнувшего два года назад. Тогда в Нью-Йорке были убиты жена и ребенок Мандрина. Его самого, находившегося в подавленном состоянии и обезумевшего
Известный охотник на крупную дичь и стрелок-спортсмен, Джонас был учредителем и президентом компании по производству оружия «Мандрин армс» в Луисвилле, а до этого в качестве корреспондента сотрудничал в крупных газетах Старого и Нового света.
Предположение, что Джонас Мандрин умер, до сих пор остается предположением, несмотря на то что полиция обнаружила и предметы одежды, и письма названного джентльмена».
Газета в руках Нуна была пятилетней давности, а Джонас Мандрин, получилось, исчез на два года раньше. Согласно докладу Пинкертона, Рабл Нун появился в миссурийском лагере примерно через год после исчезновения Мандрина. Все как будто сходилось.
Так не был ли он Мандрином? Если да, то что его заставило сменить имя и стать Раблом Нуном — человекоубийцей?
Он уложил газеты обратно в шкаф.
Было поздно, но газетчик еще не ушел.
— Нашли, что хотели? — спросил он.
Нун снял шляпу, пригладил волосы.
— Хорошее у вас тут местечко, — сказал он. — Хотя железная дорога все изменит.
Он сел в седло и поехал искать платную конюшню.
Газетчик вошел в дом, стал листать газеты и только под утро нашел заметку о Джонасе Мандрине. Он задумался: эта информация могла кого-то заинтересовать, можно получить пятьсот долларов. Он взял лист бумаги и перо…
Глава 11
Рабл Нун проснулся в гостиничном номере в холодный утренний час. Он решил возвратиться на ранчо «Рафтер-Д» и там действовать в соответствии с обстоятельствами.
Если его звали Джонас Мандрин, это уже не имеет значения, поскольку он ничего из той своей жизни не помнит. Жена и ребенок? Возможно, амнезия защищает его от страха и горя. Но он не помнит ничего. Не исключено, что он прибыл на Запад по следу преступников. Теперь они, во всяком случае, могут его не бояться. Он их не помнит.
Любопытно было бы знать, что в связи с этим на уме у судьи Найленда. Знал ли он его как Джонаса Мандрина?
Он быстро оделся, подровнял бороду и причесался. В ресторане он наскоро позавтракал, попросил приготовить сверток с едой и поскакал из города, пустив чалого во весь опор. Ехать поездом не стоило. Если они следят за железной дорогой, то его немедленно засекут. Он менял в пути лошадей. На небольших ранчо это никого не удивляло. В общем, за чалого жеребца он получил лошадку, выглядевшую не шикарно, но, как выяснилось, чрезвычайно выносливую.
Очередное ранчо, к которому он подъехал,
Темнело. В окне горел свет, но залаяла собака и свет погасили. Он подъехал, прокричал приветствие хозяевам, сначала по-английски, потом по-испански.
Не получив ответа, он въехал во двор и снова громко обратился к хозяевам.
Послышался голос из-за деревьев:
— Что вам угодно, сеньор?
— Если не возражаете, то немного еды и лошадь взамен моей.
— Куда вы держите путь?
— В Сокорро, амиго.
Показался мексиканец. С ружьем.
— Вы можете подъехать, сеньор, но имейте в виду, что здесь, на ранчо, у моего сына винчестер.
— Вы поступаете как мудрый человек, амиго. Сейчас много плохих людей.
Нун спешился и повернул лошадь так, чтобы им легче было рассмотреть ее.
— Это хорошая лошадь, — сказал он. — Но она устала, а ехать мне далеко и у меня есть враги.
Мексиканец пожал плечами.
— О человеке можно судить по его врагам. Да, это хорошая лошадь, очень хорошая лошадь, и я вижу, что вы прибыли издалека. — Он крикнул в дом: — Тарелку и чашку, мемачита, — и пригласил: — Войдите, сеньор.
— Только я возьму с собой ружье, амиго. Не возражаете?
— Конечно. — Мексиканец добавил: — Мой сын присмотрит за лошадью.
В доме Рабл снял шляпу и поклонился мексиканке, стоявшей у печи.
— Я причиню не слишком много хлопот, сеньора?
— Никаких хлопот. Садитесь, если хотите.
Бобы были горячими и сытными. Он съел две тарелки бобов, несколько лепешек и кусок мяса.
— Вы проголодались, сеньор, — заметила женщина.
Он улыбнулся.
— Вы замечательно готовите, сеньора. Я получил величайшее удовольствие. Как бы я ни был сыт, нельзя было не съесть вашего угощения. Очень вкусно!
Она просияла и вновь наполнила его чашку кофе. Он откинулся на спинку стула.
— Ваша дорога ненаезженная, — заметил он. — Или ветром заносит все следы.
Мексиканец пожал плечами.
— Песок и ветер… Знаете, как это бывает…
— Насчет своей лошади. — Нун предложил: — Я напишу вам бумагу — счет на продажу. Но если кто-то меня преследует… Не надо, чтобы ее увидели здесь. Вы понимаете?
— Вниз по реке есть скрытое пастбище, сеньор. Буду держать лошадь там.
Рабл Нун поднялся. Ему не хотелось расставаться с такими дружелюбными и простыми людьми.
— Счастливые вы, — сказал он. — У вас всего много.
— Мы бедные люди, сеньор.
— Бедные? Что вы — вы богаче, чем думаете. У вас дом, семья, немного скота, вы спокойны и сыты. Этого у меня сейчас нет. Есть только ночная дорога. — Он указал на мглу за окном и направился к двери.
Заговорил молодой мексиканец:
— Я оседлал коня. Это тоже хорошая лошадь и такая же выносливая.
— Спасибо, друг, — сказал Рабл Нун по-испански.
Все вместе вышли из дома.
— С Богом! — сказала сеньора.