Человек с чужим прошлым
Шрифт:
Дымша сел, ощупывая лицо – оно было цело, если не считать ссадины около уха. Видно, содрал кожу о сучок, когда боролись на земле.
– Где вас так научили драться? – поляк полез за сигаретами, закурил. – Слава Деве Марии, что мы оба живы. Даже не разбили мне физиономию. Спасибо.
– Не хватало еще, чтобы выясняли, почему мы подрались, – хмыкнул Тараканов. – Или хотите сами доложить Ругге, что не подали сигнала тревоги при появлении русских?
– Зачем же? – быстро ответил Дымша. – Мы оба в одной лодке и ни к чему ее раскачивать.
– Конечно, вернувшись, я должен был лобзать вас в зад за то, что чуть было не отправился на тот свет или в гости к энкаведэ. Впрочем, это равносильно.
– Помогите встать, – попросил Дымша.
– А вы опять полезете в драку?
– Хватит уже, – вполне искренне признал Алоиз. – Пора возвращаться. И… я могу на вас надеяться?
– Можете, – буркнул Тараканов, подавая ему руку. – Ну вас к дьяволу, Дымша! Идите впереди. Мне надоело от вас отбиваться. Хоть бы извинились.
Дымша, не отвечая, собрал разбросанные по полянке вещи и, прихрамывая на когда-то раневую ногу, пошел к замку. Сзади, хлюпая носом, тяжело шагал Тараканов.
Мысли в голове у пана Алоиза теснились невеселые. Ему очень не нравилось умение Тараканова драться – ну где его могли так распрекрасно обучить? От Бога такие вещи не даются – это Дымша знал по собственному опыту. И не донесет ли он? Дернул же черт сегодня рискнуть. Показалось, что это шанс, да, к несчастью, только показалось. Как быть теперь: подождать другого случая, или самому, не дожидаясь разворота событий, пойти к Ругге и поделиться сомнениями, сдав со всеми потрохами милого Владимира Ивановича: что он ему в конце-то концов родственник?..
Глава 3
Крепкие, с тщательно подпиленными ногтями, пальцы Ругге быстро пробежали по торцам карточек, стоявших в узком деревянном ящичке.
– По-моему, даже ящичек прежний? Не находите?
– Вы правы. Позвольте? – пан Викентий небрежно подтянул к себе картотеку. Абверовцу пришлось убрать руку; пес, лежавший у его ног, поднял голову и глухо зарычал.
– Тихо, Дар! – прикрикнул на него Ругге. – Видите, даже он считает себя хозяином картотеки.
– Но здесь только часть ее, – откликнулся быстро просматривавший материалы Марчевский. – Причем, как мне кажется, не самая лучшая.
– Не это главное. Надо попробовать, подойдет ли ключ, которым вы владеете, – довольно равнодушно сказал Ругге.
Марчевский не сумел удержаться от быстрого взгляда на него: «играет, или вправду равнодушен? А может быть, затевает очередную проверку?»
– Попробуем, – согласился он помолчав. – Прямо сейчас?
– Конечно! – Генрих показал в улыбке золотые коронки. – Зачем тянуть? Начнем хотя бы вот с этой? – он выдернул одну из карточек и положил ее перед поляком. – Попытайтесь расшифровать.
– Возможно, это уже не действующий агент, – спокойно сказал пан Викентий. – Не забудьте: нами не менялась система предупредительной сигнализации! Могли быть и индивидуальные осечки самих агентов. Все-таки, они оказались на чужой территории, а русская контрразведка имеет достаточный опыт.
– Мы это учитываем, дорогой Викентий, – снова улыбнулся немец. Он сегодня надел штатское: белую рубашку, двубортный темно-коричневый пиджак, серые брюки. И, на взгляд Марчевского, совершенно безвкусный галстук. – Какие планировались потери, на случай, подобный происшедшему?
– Имеете в виду оккупацию?
– Скажем мягче: войну, которая привела к поражению. – Ругге закурил и подвинул к Марчевскому коробку сигарет. Тот отрицательно мотнул головой.
– В лучшем случае потери должны составить не менее двадцати процентов.
– А в худшем? Кто-то же останется? Не могут же всех их, – немец похлопал крепкой ладонью по стоящему рядом массивному сейфу, – выловить русские или взять на связь англичане? К тому же им далековато добираться сюда со своего острова.
– Вы прекрасно знаете, Генрих, что для хорошо поставленной разведывательной службы не существует расстояний. А у интелиджес сервис вековой опыт и традиции. – Марчевский развел руками.
– Их традиция – совать в пасть льву чужую голову. Но с нами этот фокус не пройдет! – жестко и зло сказал Ругге. – Надеются отсидеться за Ла-Маншем? Пустяк, минуты полета авиации! Пролив не Атлантика и не Тихий океан. Я бы еще понял, если бы так себя вели американцы. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак?
– Вы куда-то собрались? – полуутвердительно спросил Марчевский, вертя в руках карточку. – Может быть, я вас задерживаю?
– Пока нет, – буркнул Ругге, – собирался поехать по делам на пару дней: надо кое-что уточнить на местности, но машина еще не готова к дороге.
– Расстроены, что не смогли выехать в назначенное время?
– Да, расстроен, – не стал скрывать абверовец. – Расстроен потерями. Потерями своих людей, не ваших. Честно говоря, я не ожидал, что они окажутся столь велики. Иногда мне приходит в голову крамольная мысль, что наши успехи на Западе прямо пропорциональны неудачам на Востоке. Я имею в виду только чисто разведывательную работу.
– Она никогда не была простой и не обходилась без потерь, – заметил пан Викентий. – Это, надеюсь, знают в Берлине?
– О, да! – закивал Ругге. – Знают. Но кто-то же должен все-таки отвечать за неудачи? Если есть кому получать ордена, должны быть и те, кто получает оплеухи! Наша задача, дорогой альтергеноссе, расконсервировать ваших людей. Не ваших лично, конечно, а вашей прежней службы, влить их в новую систему, заставить работать в несколько ином направлении, чем прежде. В конце концов коммунисты наши общие враги. И не только они… Работы хватит: каждого надо проверять, исподволь строя мосты на ту сторону, по которым пойдут… – подполковник оборвал сам себя на полуслове, выразительно сделав рукой энергичный жест полководца, посылающего в бой свою армию. – Но мы опять отвлеклись.