Человек с двойным дном
Шрифт:
Буза повел было Якута в одну из комнат здесь же, на первом этаже. Сам шел впереди, освещая путь фонарем. Луч света выхватывал из темноты пустой, как выстуженная зимняя дорога, коридор. Большинство дверей отсутствовало – их давным-давно сожгли в буржуйках. Одну из уцелевших Буза распахнул перед гостем. Но Якут даже не переступил через порог.
– А второй этаж тут есть? – спросил он.
– Акакжеестьконечно, – ответил Буза привычной скороговоркой.
– Там буду спать, – сказал Якут, развернулся
Буза метнулся следом, услужливо подсвечивая фонарем.
Поднялись на второй этаж.
– Здеськолянаблатхата! – доложил Буза с таким подобострастием в голосе, будто они не мимо двери комнаты проходили, а лично сам Колян здесь был.
Якут сразу направился в конец коридора, бегло, но внимательно осмотрел последнюю в ряду комнату и объявил:
– Здесь!
В комнате отсутствовала мебель, света не было, но зато входная дверь и оконные стекла чудом уцелели. Буза принес для гостя матрац и пыльную подушку, после чего был выпровожен за дверь. Якут подпер дверь доской.
Комнату он себе выбрал хорошую, угловую. Окна смотрят сразу на две стороны. Когда рассветет, будут видны и дорога, ведущая в поселок, и сам поселок тоже.
Когда Буза возвратился в свою комнату на первом этаже, он застал Коляна в состоянии глубокой задумчивости. Ружье лежало на столе. И деньги рядом. Много денег. Целых пять тысяч. Буза, который жил так же невнятно, как говорил, никогда одномоментно такой суммы не держал в руках.
– Я хотел сегодня Вяткина валить, – сказал Колян. – Ночью. Думал, пойдем с тобой и замочим.
В это Буза поверил без труда. Мочить однозначно.
– Не успел, – сказал Колян. – Это хорошо.
– Аэтотоннезнаетпровяткинаподи!
– Ты сам умри! – посоветовал Колян. – Гляди, не брякни! Фильтруй базар!
– Ямогила! – доложил Буза, памятуя о безжалостных кулаках Коляна.
– Бабло у этого фраера есть, – сказал Колян. – Но он не при себе держит, это точно. Так что Клавку ему предъявим. Баш на баш. Он нам бабло, мы ему бабу. Клавка ему вряд ли нужна. Парашу гонит фраер. Небось к Вяткину интерес имеет. Хочет через Клавку какие-то связи прозвонить.
– Таконаемускажет! – растерянно развел руками Буза. – Чтовяткинживойздоровыйвсмысле.
– Мы ему жмурика предъявим.
– Этокак?
– Он нам бабло, мы ему Клавку, – повторил выведенную им формулу Колян. – Как обещали. Только никто не обещал, что она живая будет. Это у живых метла работает ништяк, – он показал жестом, как хлопочет язык у болтуна. – А жмурики молчат. И ничего она ему про Вяткина не скажет.
Буза обездвижел, осознав, наконец, о чем речь. Бить ему приходилось, и не раз, а вот убивать – еще нет.
– Получим лавэ за бабу, – мечтательно произнес Колян. – А там и Вяткин окажется живой. Если будет фарт, еще бабла срубим.
Колян отправился за
Пришли к бараку, в котором жили Корнышев и Клава. Окно их комнаты было освещено.
– Неспятзаразы, – сделал открытие Буза.
Оно и к лучшему.
Колян и Буза поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Еще издалека они услышали какой-то шум. Будто пьяная гульба. Оказалось, что это как раз за корнышевской дверью. Удивленный Колян ударил в дверь ногой, и та распахнулась, потому что не была заперта.
За столом под пыльной тусклой лампочкой действительно собралась разношерстная компания: четверо местных доходяг, слепой в черной маске во главе стола и ослепительно прекрасная Клава, которая смотрелась здесь английской королевой, посетившей в благотворительных целях бомжатник.
Увидев Коляна, доходяги, казалось, в одно мгновение протрезвели. Наверное, они уже пожалели о том, что оказались здесь в столь неурочный час.
– Добро пожаловать! – сделав над собой усилие, выдохнула Клава, и даже попыталась изобразить улыбку. – Я сейчас найду, где вам присесть!
– Дернули отсюда! – тихо, но страшно потребовал Колян.
Пьяненькие доходяги оказались на удивление сообразительными людьми. У них даже сомнения не возникло на предмет того, к кому обращается Колян. Резво вскочили, опрокидывая табуретки.
– Куда же вы?! – лепетала Клава, цепенея от одной мысли, что она остается с глазу на глаз с Коляном.
Но ее недавние собутыльники спешили покинуть ставшую небезопасной комнату. Даже устроили маленькую давку в дверях. Клава с удовольствием бы к ним присоединилась. Но она понимала, что Колян ее не выпустит. Он пришел за ней.
– Пошли! – сказал Колян, глядя на Клаву.
– Не надо! – умоляюще произнесла она.
Колян подошел вразвалочку. Клава отгородилась от него руками, наивно пытаясь защититься, а Колян быстрым движением одну из рук ей вывернул. Клава взвыла от страха и боли.
Корнышев обеспокоенно завертел головой.
– Кла-а-ава! Что-о-о тако-о-ое? – прошелестел он, и его вмешательство выглядело нелепо.
Колян, не отпуская руку Клавы, бросил Корнышеву презрительно:
– Засохни, падла! Я тебя под шконку затолкаю!
Кажется, Святослав догадался о том, что эти слова обращены к нему. Он даже привстал, словно собирался потягаться с Коляном. Но Колян его только толкнул, и Корнышев опять упал на табурет. Он еще раздумывал, как ему поступить, а Коляну в этом увиделись приниженность и запоздалое раскаяние в безрассудстве. А поскольку опыт общения со слабаками у Коляна имелся, он дальше уже действовал так, как привык. Ударил слепца зло костлявым кулаком в лицо, Корнышев кувыркнулся с табуретки на пол, и под Клавин визг Колян с Бузой принялись избивать Корнышева в четыре ноги. Они молотили его так, что он не мог подняться.