Человек с того света
Шрифт:
Их было человек пятьдесят. Одни принюхивались к воздуху, полагая, что это результат ядовитых выбросов химического предприятия, в одночасье погубивших обезьян. Другие расспрашивали обслугу, чем кормили бедняжек перед тем, как они отдали концы. Третьи, поднимая веки бездыханных животных, заглядывали им в глаза, щупали их животы, осматривали полость рта, переворачивали…
Доктор Доунс ходил среди прибывших коллег вместе с Бангом, не отпускавшим его от себя ни на шаг. Он был совершенно спокоен. «Только не выносите их за пределы заповедника», — предупреждал он и загадочно улыбался.
О причине спокойствия
— Не трогайте его. Пусть лежит, как лежал.
— Он не лежит. Он висит, — уточнил один из полицейских.
— Как висит? — опешил Фолсджер.
— С дуру залез на дерево… Застрял среди ветвей.
— Снимите его. Положите возле дерева. И никого туда из этих не пропускать. Выполняйте! — рявкнул он и подошел к Бангу.
— Терье, произошло ЧП, — шепнул он.
— Человек? — тут же отреагировал Банг.
— Залез на дерево и не успел… Я приказал снять его, положить возле дерева и не трогать.
— Правильно, Бен.
— Что с ним будет?
— Ничего не будет, — поворачиваясь, чтобы нагнать Доунса, отвечает Банг.
— Как же?! Прошло уже два часа.
— Ну и что! — резко бросил Терье. — Купол держит сутки.
Через четверть часа Банг отдал распоряжение всем покинуть территорию обезьянника. Когда ученые вместе с обслугой собрались возле домика, в котором размещалась ветеринарная служба, Терье поднялся на веранду. При первых же фразах, произнесенных им, водворилась мертвая тишина. Его слушали, Фолсджер помнит это как сейчас, с вытаращенными глазами и разинутыми ртами.
— …Да, я хотел обратить ваше внимание на важность в жизнедеятельности живых особей Пространства-Времени. Моя цель, — заключил он свою краткую речь, — не в том, чтобы показать таинственный фокус, а в том, чтобы вы наконец обратили внимание и принялись за изучение Пространства-Времени. Уверяю вас — это в насущных интересах современного человечества. В интересах разумной жизни на Земле. С сотворения мира человек не менялся. Остался таким, каким и пришел в этот мир. Ведь это противоестественно. То, что не меняется, то деградирует. В вашей власти изменить себя. Сделаться разумней… У меня все!
Последняя фраза Банга означала для Вердье команду нажать на кнопку дистанционного управления взрывом. Что он и сделал.
Валявшиеся тут и там бездыханные обезьяны встрепенулись, открыли глаза и, с изумлением обнаружив себя лежащими на земле, повскакали и стали заниматься своими прерванными занятиями. Смельчаки подбегали к оцепенело молчавшей публике, ужимками выпрашивая лакомства. Потрусливее, потешно корча рожицы, издали наблюдали за своими отважными сородичами и за людьми, которые стояли, как истуканы. Последовавшая затем реакция люден озадачила макак. Все они, эти люди, стали вдруг хохотать, улюлюкать и показывать куда-то поверх их голов. Обезьянки оглянулись и удивленные не меньше людей стали в восторге подпрыгивать и неистово визжать…
Из зарослей заповедника выбежал, преследуемый ватагой макак, полицейский. Одна из них сидела у него на шее и кулачками колошматила его по голове, а другая, устроившись на груди полицейского, с любопытством смотрела в его искаженное испугом лицо…
На следующий день тонголезские газеты рассказали о сенсационном происшествии в заповеднике доктора Доунса, снабдив свои публикации фотографиями, не оставляющими никаких сомнений в том, что это было. Однако появившиеся потом в европейской печати материалы ученых-очевидцев погасили интерес к тонго-лезскому происшествию. Пресса, судя по заголовкам, иронизировала: «Доктор Доунс и его лже-чудо», «Странные речи странного фокусника», «Медиум испытывает свой дар на обезьянах…»
Марон внимательно выслушал рассказ зятя и, с интересом просмотрев привезенные им фотографии, спросил:
— Это все правда? Ты сам видел?
— Ты как эти идиоты ученые. Видел, как вижу тебя. И не я один.
Услышав это, Герман подпрыгнул с кресла, как тонголезская макака.
— Это же здорово, Бен. Хорошо, что они не верят… Мы же из этого сделаем бизнес… Ты представляешь, как ухватится за нас Пентагон!.. Это же… Это же Клондайк, Бен!..
Марон знал, что говорил. Его интуиция бизнесмена оказалась глубже и тоньше, чем чутье сановных мозгляков от науки, присутствовавших при интереснейшем явлении, но не разглядевших в нем перспектив.
Пентагон заинтересовала идея Марона. Они выразили готовность финансировать разработку при условии, если кампания сможет убедить их экспертов наглядным примером. То есть повторить тонголезский феномен. Марон согласился.
— Какое ты имел право?! — выходил из себя Бен. — Ты что ли готовишь эти тюбики?! Или ты заручился согласием Банта? Он пошлет тебя к чертовой матери!
— Проорись, проорись, — поощрял зятя Герман. — Крик вентилирует мозги. Они становятся яснее.
— Ну пойми, Герман, я его знаю лучше тебя. Он наотрез откажется.
— Успокойся, сынок, — с несвойственной Марону отеческой ласковостью, посоветовал Марон. — Лучше на, опрокинь водочки.
Дождавшись, когда зять осушит рюмку, торжествующе, словно поймав его с поличным, гаркнул:
— Вот так мы проглотим и твоего Банга! Не закусывая!
План у этого старого лиса уже был готов. Ставка делалась на Поля Вердье, имевшего доступ в лабораторию Банга, где хранилась оставшаяся пара заветных тюбиков. На Бена возлагалось к приезду в Тонго Марона с экспертом, неподалеку от завода подыскать небольшое поселение туземцев, провести там с ними беседу, мол, скоро с подарками приезжает хозяин, отослать под благовидным предлогом Банга в город, организовать кражу тех штуковин и с ними подъехать к условленному мест, где он, Марон, с пентагоновским представителем будет ждать его и Вердье.
Все складывалось как по писаному. В самый последний момент выяснилось, что устройство, срабатывающее на возврат, было разобрано.
— Ничего, — сказал Марон, — когда сработает первая, он вынужден будет собрать другую…
Картина, представшая перед ними, ошеломила полковника. Ни радиации, ни крови, ни пожаров, ни разрушений, ии стонов… — и несколько сотен бездыханно лежащих людей… Неожиданно, сразу после случившегося здесь, как из-под земли, вырос Банг. Смерив презрительным взглядом Марона и полковника, он с ненавистью процедил: