Человек, ставший Богом. Мессия
Шрифт:
Легат был весьма образованным человеком. Унылый пейзаж пробудил в его воображении образы египетских медных колесниц, преследующих с оглушительным грохотом мидян, попавших в убийственный дождь непрерывно летящих стрел. Перед внутренним взором двигались орды варваров-завоевателей – на запад и юг, к плодородным берегам Нила. Это были дикари, которые неудержимо неслись за смутной мечтой об изобилии, а их примитивное оружие сверкало в лучах жестокого солнца. Легат не знал, как называются эти племена, но он будто наяву видел заскорузлую кожу, жилистые тела, выступающие ребра захватчиков… И он непроизвольно вздрогнул! Легат сжал рукоять меча, словно собирался покончить с многочисленными врагами римской цивилизации, попирающими ее законы и порядок. «Как хорошо, – подумал он, – что империя простерла свои огромные крыла над обширными территориями! Чем дальше она сумеет
– Этих демонов! – удивился легат. – Я уже дошел до того, что стал думать о демонах!
Демоны отнюдь не были образом, привычным для римлян. Мужчине, гражданину империи, который думал о злых существах и исчадиях ада, чаще всего виделись лемуры, души усопших, поднявшиеся на землю из мира теней, чтобы поселиться в нечестивых домах. Но демоны! Легат улыбнулся своей слабости и прислушался, словно хотел взбодрить себя, к звонкому цоканью копыт по дороге. Но, несмотря на прозрачный воздух и ослепляющий солнечный свет, от земли этого края исходили какие-то неуловимые миазмы, как полагал легат, поскольку никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что демоны, вполне вероятно, не были уж такой невероятной формой выражения сверхъестественного. Разве каждый край не порождает собственных духов, как деревья и животных?
– Дайте мне бурдюк! – обратился легат к секретарю.
Легата мучила жажда, и он спрашивал себя, не начало ли солнце Востока исподтишка разрушать его мозг. И в то же время наваждение забавляло его. Он думал, что не так-то просто представить, что и этой страной правит Юпитер. Юпитер управлял лишь цивилизованными народами, живущими в таких городах, как Рим, и в таких плодородных провинциях, как Кампания. Но здесь! Нет, здесь ничто не свидетельствовало о могуществе Юпитера или Аполлона, Меркурия, Юноны, Минервы. Но что за сила господствовала в этих засушливых краях? Легат напился вволю. Все посещавшие его мысли вели в никуда. Уж лучше подготовиться к встрече с Иродом Великим и показать власть, которой он наделен. Это должно случиться послезавтра.
Легат был готов к тому, что увидит провинциального тирана и грубияна, и поэтому заранее постарался принять высокомерный вид. Но каково было его удивление, когда перед ним предстал настоящий царь. Однако это произошло не сразу. Сначала у ворот Иерусалима легата встретил вооруженный отряд, состоящий, по его оценке, примерно из ста человек. Легат был вынужден признать, что их оружие и выправка ни в чем не уступали оружию и выправке римлян. Из-под шлемов струились белокурые волосы, что вызвало несказанное удивление у секретаря. Легат вспомнил, что Цезарь Август лично подарил восточному владыке четыреста галльских стражей. Несколько десятков галлов были включены в этот отряд, несомненно, чтобы напомнить легату Метеллу, что императорская милость намного опередила его появление на Востоке и что он, по сути, был всего лишь обыкновенным посланником. Что касается солдат – уроженцев Востока, то их не испугало появление двадцати римских легионеров, которым в Ашкелоне предоставили верховых животных. Правда, было заметно, что италики немного утомились в пути.
Командир отряда произнес на прекрасном латинском языке приветственную речь, учтивую, но краткую. Царь Ирод Великий счастлив, что к нему прибыл посланник его могущественного друга Цезаря Августа, и приветствует легата. Славному посланнику предложили отдохнуть в подготовленном для него дворце и почтить своим присутствием званый ужин, который этим же вечером будет дан в царском дворце. После того как легат выразил свою признательность, ему осталось лишь тронуться в путь.
– Превосходно! – доверительно сказал легат своему секретарю. – Быстроногий вестник опередил нас, чтобы предупредить царя. Именно поэтому они сумели организовать столь торжественный прием. Весьма занятная страна!
Миновав Конские ворота, они углубились в замысловатый лабиринт улиц. Их все время сопровождали взгляды, которые легат счел враждебными. Ехавшие впереди всадники спешились перед широким портиком. Сразу же засуетились пешие стражи. По виду здания легат понял, что они добрались до цели. Командир отряда пояснил легату, что ему отвели покои во дворце Асмонеев, где долгое время жил сам царь, прежде чем по его приказу была построена другая резиденция. Легат спешился. Командир отряда откланялся, но сразу же появился управляющий в сопровождении целой фаланги слуг и чернокожих рабов. Он проводил римлян в их покои – это были покои самого царя.
– Здание, которое видно в окно, – это Храм, восстановленный нашим августейшим правителем, –
– Здесь хорошо принимают посланников Цезаря, – сказал секретарь.
– И даже устраивают в нашу честь ужин! – откликнулся легат.
Он потребовал, чтобы ему приготовили баню. Через четверть часа ароматы, среди которых различался и запах сандала, возвестили, что все готово для омовения. Легат с мечтательным видом погрузился в белоснежный бассейн под пристальными взглядами красноглазых рабов.
– Передайте легионерам: не больше одного бурдюка вина за весь вечер. Мало ли что может произойти.
Секретарь послал рабов передать приказ. Легату сделали массаж, натерли его маслами, но, как ему казалось, взяли их слишком много. Затем он, нахмурившись, посмотрел на башмаки из мягкой белой кожи, проверил застежку и расположение складок тоги, сделал три шага в одну сторону и три шага в другую, ожидая, когда за ним придут. Вскоре в дверь постучали. Это был управляющий. За ним стояла целая фаланга людей в восточных нарядах: придворные и галльские стражи. Всю эту свиту собрали, чтобы проделать несколько шагов, отделявших дворец Асмонеев от нового дворца.
Дворец окружали пылающие факелы. Они окрашивали в бледно-охровый цвет высокие стены и четыре башни, рассыпали золотые искорки на доспехи и вооружение стражей, в несколько рядов стоявших перед портиком. В первой зале, где четыре треножника, вполне подходящие титанам, источали ароматный дым, строй чернокожих стражей атлетического телосложения, сжимавших в руках копья, обозначал уходивший вдаль горизонт. В следующей зале на каждой ступеньке лестницы, ведущей на верхний этаж, стояли иудеи и галлы. Два подростка подняли тяжелый полог, и сразу же зазвучали цимбалы. Легат наконец увидел Ирода.
Этот человек явно привык внушать страх. Лицо оливкового цвета, квадратная челюсть, глубокие морщины, длинные черные волосы, но главное – глаза, мрачные, цвета черного агата, словно вставленные в мешки полупрозрачной кожи фиолетового оттенка, что придавало ему сходство с ящерицей. Он улыбался, но бороздки, пролегавшие от ноздрей до уголков губ, не свидетельствовали ни о радости, ни о нежных чувствах. Он раскинул руки в знак приветствия, но его руки были достаточно сильными, чтобы без особого труда задушить человека. Он сделал шаг вперед, всего один шаг, и легат был вынужден пройти остаток расстояния между ними. Объятия были крепкими и многократными, однако легат сразу же понял, что находится во враждебном стане. Он был всего лишь носителем послания. А Ирод был не только другом Рима, но также и подлинным правителем Семи Провинций – Иудеи, Самарии, Галилеи, Переи, Трахонитиды, Батании и Ауранитиды, а вовсе не одним из тех легионеров, кого капризная удача и острый меч, а возможно, и милость слабоумного деспота вдруг оторвали от солдатской чечевичной похлебки и вознесли к фаршированной дичи и царскому венцу. Ирод был сыном идумейского князя и арабской царевны. По жилам, которые до сих пор никому не удавалось перерезать, текла истинно царская кровь, хотя, как говорил торговец на корабле, сами иудеи не считали Ирода своим законным царем. Следовало также помнить, что Ирод не был праздным владыкой. Он последовательно проводил в жизнь свою политику и покорил парфян, арабов, а теперь и иудеев. Легат понял, почему Цезарь благоволил к Ироду – Цезарь умел распознавать настоящих царей. Всегда подмечавший детали, легат украдкой бросил взгляд на одеяние царя: оно было достойно внимания. Пурпурное платье, расшитое золотом и серебром, перехваченное широким плетеным золотым поясом, украшенным геммами, скрывало полноватые формы монарха. Круглый изумруд размером с вишню сверкал на одной руке, а рубин такой же величины – на другой. Сапоги из мягкой черной кожи были вышиты золотом. Подобный избыток украшений легату доводилось видеть на многих вождях племен и царьках, это выдавало присущее им чувство неуверенности в себе. У Ирода это было не избытком, а скорее беззастенчивостью. Откуда-то раздались звуки флейты. Вероятно, играл музыкант, укрывшийся за широкими складками занавесей. Ирод прилег на центральный диван, стоящий перед накрытыми столами, и пригласил легата устроиться на диване, расположенном справа от него. Легат отметил, что в царском дворце переняли привычку принимать пищу на римский манер. Распорядители провели свиту легата на отведенные им места.