Человек-Судьба
Шрифт:
— М-м… — покивала бабуля, затягиваясь и выпуская густой дым в мою сторону. — Это не для тебя, у тебя свои.
— Э-э… Да я и не претендовал…
— Ещё бы! — ухмыльнулась она, стряхивая пепел. В темноте блеснули тёмно-алые глаза. — Вообще, ты последний, кого я хотела навестить перед уходом…
— Куда тебе помирать, Хель, ты чего? — округлил я глаза. — Почти век уж прожила, скоро юбилей!
— Да не этим уходом, балбес, — хрипло хихикнула она. Голос у неё был такой: хриплый, но высокий. Хриплый от сигарет и высокий от рождения. — На Фронтир я ухожу, молодёжи помогать. Слыхал, небось, что творится? Какой-то чудик
— Это то, что вы, лига Отступников, и должны делать, — кивнул я. — Рад, что хоть кто-то продолжает активно помогать на Фронтире. А то некоторые…
— Ну-ка, ну-ка, — прошептала Хельга: она обожала сплетничать.
— Да вот некоторые… — кашлянул я. — Например, Ведьма ко мне забегала. Пыталась быкануть, да я её на три весёлых буквы послал…
— Да ладно! — шокированно протянула бабуля. — Вот паршивка! Уже какой месяц на связь не выходит… Мы её скоро из лиги турнём, вот пускай помучается в самоволке эдакой… Тьху!
— И не говори, — причитал я в унисон с бабушкой. — Хотела девочку, что у меня под опекой, себе захапать. Она мне, говорит, нужнее. Ну не дура ли!
— Дура, ещё какая, — покивала Хель, затягиваясь. — Девочка-то молодняк совсем, ни мозгов, ни силы. Тут подход особый нужен, чтобы из слабого ростка вышла пышная роза… Твой, короче, подход.
— Ага. Ну, значит, ты на Фронтир? И надолго?
— На месяц-другой, пока хмыря этого не поймаю и уму-разуму не научу, — ответила пожилая женщина, тут же закашлявшись. — Экхе-кхе-кхе… Хороший, з-зараза, табак. Дорожает всё, к тому же. Скоро из Москвы придётся заказывать, а то блоками уже нигде не продают…
— А-а, всё та же старая-добрая Хель, — рассмеялся я. — Я и вправду соскучился.
— Не подлизывайся, шельмец, — отрезала Хельга, впрочем, тут же белоснежно улыбнувшись. — Ла-а-адно, я тоже. Немного. По твоим белым кудрям сложно не соскучиться… Ты-то хоть тут как? Девчонку себе, гляжу, какую-то подрезал?
— Ты про Настю или Катю? — выгнул я бровь.
— Ещё и двух, вау, — уважительно, но не без сарказма покивала бабуля. — Налаживаешь личную жизнь, выходит. Эт хорошо, эт правильно…
— Есть такое, — не смог я сдержать улыбки.
— А помнишь, как мы с тобой Артея гасили? — прохрипела Хель. — Э-эх, вот то были сражения, вот то была жесть… И сила, и мощь! Ты тогда едва-едва двухсоттысячный перешёл, я помню. И Машка себе ещё мозги магией своей ведьминской не промыла… Да и я, чего уж греха таить, себя молодой чувствовала! Не то что сейчас… Все кости ломит, хоть к целителям обращайся.
— Помню, а как же, — протянул я, вслед за бабушкой погружаясь в воспоминания. — Бог Огня засел в огромном колизее, арене, где собирал бойцов из своей и чужих паств, чтобы те сражались ему на потеху. Мы проникли внутрь под видом обычных участников, а потом дружной толпой атаковали. Правда, ему было насрать. Артей, да… Старый бог уже. Почти девятьсот тысяч себе апнул, засранец. Как только мы не пытались, даже царапины ему не нанесли…
— Ну, ты-то нанёс, — вежливо поправили меня.
— Да какое там! — воскликнул я. — Чего стоит миллион хэпэ, когда их у него миллиард? Вот и думай, что называется, головой…
— Ага, — кивнула Хельга. — Там чуть ли не вся лига собралась, чтобы захерачить урода. Ты, я, Машка, Артём, Маринка, Сашка, Женёк… Вха-ха-ха! У нас даже суммарный уровень не достигал того, что был у Артея. Впрочем, мы всё равно его замочили. Ведь замочили же?
— Замочили, куда уж там, — вновь хмыкнул я. — Он, наверное, обиделся. С тех пор ни одного гневного послания от него нет… Может, затаил просто обиду и ждёт удобного момента, чтобы напасть. Например, когда мы совсем расслабимся. Например, когда будем вспоминать прошлое…
Мы замерли, вслушиваясь в тишину переулка. Где-то шумели люди, слышались гулкие шаги по плитке. Ничего. Больше — ничего.
— Тьху ты, — чертыхнулась Хельга. — За такое пугание пожилой женщины тебя в СССР знаешь куда бы определили? На расстрел, чертила!
— Сигарету подними, пожилая женщина, — хохотнул я, и Хель нагнулась, поднимая окурок. — А вообще… Знаешь, я стараюсь помнить, но не вспоминать. Такое лучше лишний раз в голове не проворачивать. Было и было. Мы — не прошлое. Мы — настоящее.
— Не могу с тобой не согласиться, — тяжело вздохнула бабушка, затягиваясь. — Все эти люди, игроки, которых мы тогда прикончили, чьи души мы разорвали на части… Знаешь, иногда я думаю — а чем мы лучше маньяков-убийц, которых расплодилось, как мух, вскоре после появления Системы?
— У нас не было выбора, — помотал я головой. — Да, это плохо по определению. Но чёрт подери, они защищали своего господина, своего бога. Пускай они были слепы. Пускай их мозги больше никогда бы не встали на место… Они всё-таки были просто людьми. Просто игроками, как ты и я. Но… Но они стояли у нас на пути. На пути к цели задания.
— Цель оправдывает средства, — цыкнула Хель. — По крайней мере, так удобно думать.
— Верно, — кивнул я. — Все мы на деле убийцы, чего скрывать. Безжалостные, холодные убийцы. Но хэй, мы, по крайней мере, живы. А мёртвые не страдают. Это — прерогатива живых. Поэтому удобней думать, что мы с лихвой отрабатываем свои грехи, проворачивая в голове все те кровавые события вновь и вновь, вновь и вновь. Такое хуже любого ада… Хотя лично я с этим прекрасно уживаюсь.
— Верю, — хмыкнула Хельга. — Вот тебе, шельмец, верю. Слишком много дерьма мы натворили… История нас, хвала всем богам, не запомнила. Да и нахрен оно надо, честное слово. Ну, вот и поговорили. Надеюсь, ещё как-нибудь увидимся. С тебя вискарь, Ганс!
— Идёт, Хель, — кивнул я, пожимая сухую старческую ладонь и тут же ловя себя в объятьях. — Тьху… Хель, от тебя несёт так, что не продохнуть!
— А это тебе за мой испуг, шельмец! — расхохоталась бабуля, отталкивая меня от себя. — Иди уже, твои заждались. И я пойду… Пора за работу.
— Увидимся, — помахал я на прощание старушке, направляясь прочь из тоннеля.
Прошлое всё-таки вечно будет преследовать каждого из нас. Где-то между нашей гордостью и нашими обещаниями самим себе. Мы поклялись, что сделаем всё ради благой цели. Ради людей, ради игроков, ради нормальной работы Системы. Мы были рыцарями в сияющих доспехах, блеск которых был замазан той кровью, что осталась на наших руках на веки вечные. Я не горжусь тем, что натворил. Я вспоминаю это, чертыхаясь и ругаясь, как сапожник. Но — всё равно вспоминаю. Потому что как иначе? Мы ведь тоже люди. Застывшие…