Человек-в-форме-груши

Мартин Джордж Р.Р.

Она тонула в море мягкой влажной плоти.

Джесси пришла в себя, услышав, как закрывается дверь. Негромкий щелчок, язычок замка скользнул на место, но этого оказалось достаточно. Девушка открыла глаза и с трудом села. Снаружи доносился смех.

Они смеялись над ней. Смех был едва слышным, далеким, но она знала, что смеются над ней.

Ее рука коснулась бедра. Джесси пошевелила пальцами, и они задвигались, точно пять толстых червей. Под ногтями застряло что-то мягкое и желтое. Она закрыла глаза и провела рукой по своему телу, ощутив его изгибы и толщину. Стоило нажать посильнее, и мягкая плоть послушно поддавалась.

Девушка неловко поднялась на ноги. На полу валялась разбросанная одежда. Она подняла ее и медленно оделась. Ее сумка лежала у двери; она взяла ее, засунула под мышку, да, сумка ей пригодится. Джесси толкнула дверь и вышла на улицу. Уже стемнело. Она услышала голоса.

— …были совершенно правы, — говорила женщина, — я не могу поверить, что была такой глупой. В нем нет ничего зловещего, действительно, он просто жалок. Дональд, прямо не знаю, как тебя благодарить.

Джесси вышла из-за крыльца и остановилась. Как ужасно болят ступни!

Анжела, Дональд и стройная хорошенькая женщина в голубых джинсах и рубашке смотрели на нее.

— Вернись, — сказала она, и ее голос прозвучал визгливо. — Отдай их мне. Ты взяла их, ты взяла мои вещи. Ты должна вернуть их.

Женщина рассмеялась, и ее смех был подобен стуку кубиков льда в бокале с кока-колой.

— Ты уже более чем достаточно приставал к Джесси, — сказал Дональд.

— У нее мои вещи.

— Я видел, как она выходила из твоей квартиры, и у нее не было твоих вещей.

— Она взяла все мои вещи.

Дональд нахмурился. Женщина со светлыми волосами и зелеными глазами вновь рассмеялась и положила руку ему на плечо.

— Не бери в голову, Дон. Он не в себе.

Они все против нее, Джесси понимала это, глядя на их лица, и прижала сумку к груди. Она хотела есть. У него осталось полпачки «Чиз Дуддлс», вспомнила она. Внизу. Под крыльцом.

Человек-в-форме-груши открыл дверь и вошел, чтобы остаться. Здесь пахло, как дома. Он сел, положил сумку на колени и принялся за еду. Он засовывал сырные палочки в рот целыми пригоршнями, запивая большими глотками теплой кока-колы из бутылки, которую открыл сегодня утром. Или вчера. Очень вкусно. Никто не знает, как это вкусно. Они смеются над ним, но не знают о замечательных вещах, которые у него есть. Никто не знает. Наступит день, когда он станет кем-нибудь другим — и отдаст свои вещи тому, кто расстанется со своими собственными вещами. Да. Ему это понравится.

И ему известно, что нужно сказать.