Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики
Шрифт:
— Может, ты пойдешь к нему со мной?
— Исключено, — ответил Боудмен. — Если он узнает, что я на этой планете, вы с ним ничего не поделаете. Ведь это я послал его к гидранам. И он этого не забыл. Ведь это я стал той причиной, из-за которой он превратился в отверженного и укрылся здесь, на Лемносе. Он даже может меня убить, если я покажусь.
От такого предположения Роулинг вздрогнул.
— Нет, он не мог стать таким варваром.
— Ты его не знаешь. Не знаешь, каким он был. И как изменился.
— Но если он так упрям и одержим, то разве станет мне доверять?
— Ты
— Я должен вспомнить об отце?
— Обязательно. Представься ему, чтобы он знал, с кем имеет дело… Это единственный способ. Ты скажешь, что отца нет в живых, а это — твое первое космическое путешествие. Разбуди в нем сочувствие, Нэд. Пусть он захочет отнестись к тебе по-отечески.
Роулинг покачал головой:
— Не сердись на меня, Чарльз, но я должен тебе сказать, что мне все это не нравится. Эта ложь.
— Ложь? — глаза Боудмена загорелись. — Разве это ложь, что ты сын твоего отца? И что это твое первое задание?
— Но я не археолог.
Боудмен пожал плечами:
— А ты хочешь сообщить ему, что мы прибыли на розыск Ричарда Мюллера? Этим ты добьешься его доверия? Подумай о нашей цели, Нэд.
— Ладно. Цель оправдывает средства, я это знаю.
— Действительно знаешь?
— Мы прилетели сюда, чтобы уговорить Мюллера сотрудничать с нами, ибо создалось мнение, что только он способен спасти нас от страшной угрозы, — Роулинг проговорил это равнодушно, бесстрастно, спокойно: — Поэтому мы можем использовать все средства для достижения этого сотрудничества.
— Вот именно. И не усмехайся, когда говоришь об этом.
— Извини, Чарльз. Но какой отвратительный вкус у этой лжи. Обманывать Мюллера…
Он нам необходим.
— Да. Но человек, который уже так страдал…
— Он нам необходим.
— Хорошо, Чарльз.
— Ты нам тоже необходим. Без тебя мы не справимся. Если бы Мюллер увидел меня, то тут же прикончил бы. В его глазах — я чудовище. Так же, как и другие, когда-то имевшие отношение к его карьере. Но ты — это нечто иное. Тебе он сможет довериться. Ты молод. Ты сын его старого друга. И выглядишь ты так чертовски невинно. Ты найдешь к нему тропинку.
— Лгать ему, чтобы он позволил обвести себя вокруг пальца…
Боудмен прикрыл глаза. На этот раз справился с собою с видимым усилием:
— Прекрати, Нэд.
— Говори дальше. Так что я должен буду сделать после того, как сообщу ему, кто я такой?
— Постарайся с ним подружиться. Не торопясь. Пусть он захочет, чтобы ты его навещал.
— А что делать, если я почувствую себя плохо рядом с ним?
— Скрывай это. Я понимаю, что это — самая тяжелая часть твоего задания.
— Самая тяжелая — это верно, Чарльз.
— Как знаешь. Во всяком случае, продемонстрируй ему, что ты хорошо переносишь его присутствие. Все усилия приложи,
— Я должен упоминать о той галактике?
— Упоминай время от времени, вплетай в другую тему. Но не часто. Во всяком случае, не упоминай об угрозе, которую они для нас представляют. И ни в коем случае не упомяни, что Мюллер нам необходим, понимаешь? Как только он поймет, что мы намерены его использовать — это конец всему.
— Да, но как же я буду уговаривать его покинуть лабиринт? Ничего не объясняя…
— Я об этом еще не подумал, — сказал Боудмен. — Эти указания ты получишь в следующей фазе, когда завоюешь его доверие.
— Я понял, что ты хочешь этим сказать! — ужаснулся Роулинг. — Ты хочешь вложить мне в уста такую страшную ложь, что сейчас не смеешь ее сказать. Ты боишься, что я попросту откажусь от всего дела.
— Нэд…
— Прости. Но пойми, Чарльз, почему я должен вытаскивать его оттуда обманом? Не проще ли сказать, что в нем нуждается человечество, и тем самым заставить его выйти?
— Думаешь, это более этично?
— Все же чище. Меня тошнит от всех выслеживаний и интриг. Уж скорее я помог бы вам оглушить его и вытащить из лабиринта, чем исполнять твой план. Давай захватим его силой… ведь он нам нужен. У нас для этого достаточно людей.
— Нет, недостаточно. Мы не можем взять его силой. В том-то и суть. Слишком рискованно. Он способен и жизнь покончить самоубийством, если мы попытаемся его похитить.
— Парализующая пуля, — предложил Роулинг. — Я даже сам в него выстрелю. Только надо подобраться на выстрел, а потом мы его, усыпленного, вынесем из лабиринта. А когда он проснется, объясним ему…
— На то, чтобы узнать лабиринт, он потратил девять лет. Мы не знаем, каким штучкам он там обучился, какие расставил оборонительные ловушки. До сих пор он не допускал никакой обороны. Это слишком ценный человек, чтобы им рисковать. Насколько мне известно, он мог запрограммировать взрыв всего города, если кто-нибудь в него вторгнется. Он должен выйти из лабиринта добровольно, Нэд, и нам остается соблазнять его лживыми обещаниями. Это дурно пахнет. Иногда вся вселенная дурно пахнет.
— Но не должна! — повысил голос Роулинг. — И только этому научился ты за все годы? Вселенная не воняет! Воняет человек! И по своей воле, ибо это он желает вонять, а не благоухать! Ведь он не должен лгать. Не должен обманывать. Ведь мог же выбрать гордость и благородство и… — Роулинг внезапно замолчал и продолжил другим тоном: — Я кажусь тебе совсем зеленым, правда, Чарльз?
— Тебе можно совершать ошибки, — сказал Боудмен, — ты еще молод.
— А ты считаешь, что есть некая злая воля, которая правит Вселенной?