Человек в проходном дворе
Шрифт:
Суркин. У меня больное сердце. Стенокардия.
Валдманис. В какое время был врач?
Суркин. В десять.
Валдманис. И вы никуда не выходили?
Суркин. В два часа пошел за продуктами: жена в отъезде, в доме пусто.
Валдманис. Откуда вы знаете, что убийство произошло до двух часов? Вы сказали, что в то время, когда произошло убийство, вы были дома.
Суркин. Я… мне Генрих Осипович сказал.
(Я нарисовал на листе бумаги вторую закорючку. Первую я поставил, когда Суркин сказал, что Генрих
Капитан. Чем вы занимались дома?
Суркин. Как чем? Ну, лежал, читал книгу…
Капитан. Какую книгу?
Суркин. Ну, я не помню… Разве это важно?
Валдманис. Очень важно! Убийство произошло около одиннадцати часов и (пауза)…
Суркин (нетерпеливо). Да?
Валдманис. Приблизительно в это время Буш, сажавший на участке цветы, зашел к себе и увидел, что у него протекает потолок. Он поднялся и стал стучаться к вам. Вас не было дома.
Суркин (поспешно). Да, да, я вышел… Значит, вы уже наводили обо мне справки?
Капитан. Не задавайте вопросов. Отвечайте! Вы вышли? Зачем? Только говорите правду.
Суркин. Я (пауза)… я увидел в окне Ищенко, он шел внизу по улице. Тогда я решил… я собирался принимать ванну, но сразу оделся и выбежал на улицу. Я забыл выключить воду. И я забыл, что заткнул отверстие в ванне.
Капитан. Буш видел вас?
Суркин. Нет, я воспользовался черным ходом — на Красноармейскую. Она идет параллельно Чернышевского, знаете? Ищенко шел по Красноармейской.
Капитан. Дальше.
Суркин. Дальше все… Я не увидел его на улице. Он куда-то свернул.
Капитан. Когда вы глядели в окно, вы не обратили внимания: его кто-нибудь преследовал?
Суркин. Н-нет, по-моему… Девчонка какая-то шла в том же направлении. Больше никого.
Капитан. Она шла следом за Ищенко или впереди?
Суркин. Следом.
Капитан. Опишите ее.
Суркин. Ну, волосы такие длинные, рассыпанные…
Капитан. Еще!
Суркин. Я видел ее в спину.
Капитан. Как она была одета?
Суркин. Не помню я, товарищ капитан!
Капитан. Ищенко торопился?
Суркин. Пожалуй.
Валдманис (быстро). Вы встретили кого-нибудь знакомого?
Суркин. Нет.
Капитан. Вы знаете Раису Быстрицкую, которая работает в гостинице?
Суркин. Нет. Я в гостинице не бываю.
Валдманис. На лестнице в вашем доме есть окно?
Суркин. Да.
Валдманис. Буш работал на участке, когда вы спускались? Вы видели его?
Суркин. Я не посмотрел. Я торопился вниз.
Валдманис. Что вы сделали потом?
Суркин. Я немного прошелся и вернулся домой.
Капитан. Для вас будет лучше, если вы будете говорить правду.
Суркин. Но я говорю правду!
Капитан. Нет! Вы в тот день были в этих туфлях?
Суркин (неуверенно). Да… Да-да, я сейчас все расскажу! Я понимаю, там была сырая земля,
(«Молодец капитан! — подумал я. — Тело обнаружила старуха, потащившая выбрасывать дырявое ведро, и на ее крик сбежалось столько народу, что никакой эксперт не смог бы разобраться в следах возле трупа. Возле. Потому что был еще один след… Только не Суркина. У него совсем другая обувь».)
Суркин. Я увидел Ищенко метрах в ста от себя, когда выбежал на улицу. Я не стал догонять его: а вдруг это вовсе не Ищенко, а просто похожий на него человек, я тогда еще не говорил с Генрихом Осиповичем, я попал бы в неловкое положение… Я подумал, что лучше пойти за ним и заговорить, если представится случай. Я шел за ним некоторое время, сохраняя дистанцию. Я хорошо знаю город и не боялся потерять его из виду: было жарко, и на улицах было пусто. Да, только та девчонка шла. Ей лет двадцать было, по-моему. Если б он зашел в кафе или еще куда-нибудь, я бы подсел к нему. Он свернул в проходной двор… простите, можно водички?
(Звяканье графина о край стакана, звук льющейся воды.)
Капитан. Пожалуйста.
Суркин. Спасибо. В горле пересохло… Он свернул в проходной двор, а когда я вошел туда за ним через полминуты, я услышал впереди чьи-то поспешные шаги. Двор там делаем поворот, такое колено… Стены высокие, двор очень гулкий, шаги отдавались, но я никого не видел. Я тоже прибавил шагу. Двор был пуст.
Капитан. Криков, шума драки не слышали?
Суркин. Только шаги… Когда я выскочил на площадь, там шли люди, но Ищенко среди них не было. Я вернулся обратно. Ищенко нигде не мог спрятаться: двор голый, подъезды туда не выходят. Да это и глупо было, зачем ему прятаться?.. Но я почему-то заглянул за мусорный ящик.
Капитан. Там вы увидели Ищенко?
Суркин. Да. Я попытался прослушать пульс, но… он был мертв…
Валдманис. Минуточку. Вы переворачивали тело? Поднимали его?
Суркин. Нет. Он лежал лицом вниз, и висок у него был весь в крови. Помочь ему было уже нельзя. Мне стало страшно. Я не герой, знаете ли…
Капитан. Понятно. И вы ушли?
Суркин. Я представил себе, как я все это буду объяснять: что я шел за ним, и как его убили чуть не у меня на глазах, а я ничего не могу сказать…
Капитан. Вы боялись, что заподозрят вас?
Суркин. Именно.
Валдманис. У вас были причины его убить?
Суркин. Нет! Что вы!
Капитан. Но вы же не с луны упали, вы должны понимать, что нельзя осудить человека, не доказав его вины.
Суркин. Я очень испугался.
Валдманис. Куда делась та девушка, о которой вы упоминали?
Суркин. Не уследил… Свернула куда-то. Если б я знал, что это важно…
Валдманис. Где вы потеряли ее из виду?
Суркин. Не помню.