Человек в проходном дворе
Шрифт:
Валдманис. Во дворе ее не было?
Суркин. Нет, нет. Не было.
Капитан. Хорошо. Значит, вы солгали, сказав, что узнали об убийстве только сегодня?
Суркин (тихо). Да.
Капитан. Но почему вы именно сегодня пришли к нам?
Суркин. Не знаю. Я все время мучился, мне было страшно. Мне казалось, что меня найдут с собакой, я же стоял рядом с телом, и я тогда долго петлял по городу, прежде чем вернуться домой. Мне казалось, что за мной следят. Вчера к Бушу приходил один молодой человек,
Валдманис. Какой молодой человек?
Суркин. Студент из Москвы. Он сегодня был у меня в управлении, он хочет устроиться матросом на траулер. Он действительно студент.
Валдманис. Почему вы испугались?
Суркин. Я решил вчера, что он… из милиции.
Валдманис. Почему вы так решили?
Суркин. Ну, не знаю… Генрих Осипович все выпытывал у меня, где я был, когда у него протек потолок в ванной… Я всего боялся после случившегося, буквально всего. Мне казалось, что все меня подозревают.
Валдманис. Когда же это он «все выпытывал»?
Суркин. Вдень этого… убийства. Когда я вернулся домой. Я после этого стал избегать встреч с ним…
Валдманис. Так. Продолжайте.
Суркин. Но я… я хотел какой-то определенности. Сегодня после разговора с Бушем — он поймал меня на лестнице — я принял решение. Мне сразу стало легче. Я знал, что должен заявить о прошлом Ищенко. Может быть, Генрих Осипович, сам того не подозревая, как-то подтолкнул меня. Я понял, что нельзя молчать дальше…
Капитан. Хорошо. Я хочу показать вам один документ. (Скрип открываемого ящика: вероятно, капитан доставал анонимное письмо.) Ознакомьтесь.
Суркин (долгая пауза, потом почти крик). Это не я, это не я, клянусь вам, поймите, это не я!
Капитан. Вы ничего не хотите добавить?
Суркин. Нет, но это не я… не я! Я вам рассказал все, как было. Честно рассказал!
Капитан. Письмо без подписи. Подумайте, кто мог его написать?
Суркин (подавленно). Не знаю.
Капитан. Вас мог кто-нибудь видеть в проходном дворе?
Суркин. Нет. Я боялся, что кто-нибудь пройдет. Но никого не было. И окна туда не выходят, двор глухой.
Капитан. У вас есть, скажем… недоброжелатели? Или, может, кто-то пошутил?
Суркин. Хорошенькие шутки! Нет, недоброжелателей у меня нет. (Устало.) Но это не я, поймите. Вам нужно искать настоящего убийцу.
Капитан. Мне хочется вам верить, Юрий Петрович…
(Я переключил магнитофон, вернулся назад и еще раз прослушал последние фразы. Когда я разговаривал сегодня с Суркиным в рыбном управлении, мне показалось, что, если б даже он и захотел сыграть, у него ничего не вышло бы: он не годился в актеры. Слова «это не я!..» звучали достаточно искренне.
Потом я пустил ленту дальше.)
Капитан. Но есть еще одна невыясненная деталь. (Снова скрип ящика.) Вам знакома
Суркин (после паузы, слегка удивленно). Да, это кастет. Это… мой кастет.
Капитан. Не торопитесь. Посмотрите внимательней.
Суркин (не так уверенно). По-моему, мой… Вот дубовый листок. Кажется, мой. Но как он попал к вам?
Капитан. Именно этим кастетом был убит Тарас Михайлович Ищенко!
(Стук: вероятно, Суркин уронил кастет на пол.)
Суркин (дрожащим голосом). Свой кастет я выбросил в отхожее место прошлым летом на даче моего родственника Крамвичуса. Я жил у него целый месяц.
Валдманис. Почему вы повезли его выбрасывать так далеко?
Суркин. Не знаю. Все-таки оружие… Наверное, боялся, что найдут и прицепятся: откуда, зачем хранил?
Валдманис. Не знаете или боялись?
Суркин. Совершенно справедливо. Боялся.
Валдманис. Ваш родственник знал о кастете?
Суркин. Нет.
Капитан. Где находится дача?
Суркин. Я могу поехать и…
Капитан. Поедем мы сами. Вы укажите место.
Суркин (тихо). Понимаю. Все обстоятельства против меня. Но он должен быть там. Должен.
Капитан (спокойно, как учитель, ведущий урок). Значит, существуют два кастета, похожих как родные братья. Близнецы, так сказать. Один тот, которым было совершено убийство, другой — ваш. Вы знали, что полагается за хранение холодного оружия?
Суркин. Да. Потому и выбросил. К нему подбирался мой племянник, мальчишка, и я вспомнил о нем. А до этого он валялся у меня в ящике для инструментов. И, как вы сами понимаете, товарищ капитан, без всякого применения.
Капитан. Кто видел у вас кастет?
Суркин. Затрудняюсь сказать.
Капитан. Подумайте, это очень важно.
Суркин. Н-не знаю. Генрих Осипович, может быть, видел; он часто берет у меня инструменты.
Капитан. В каких вы с ним отношениях?
Суркин. В самых хороших. Мы отлично ладим.
Капитан. Он знает, что вы выбросили кастет?
Суркин. Вряд ли.
Валдманис. А Пухальского вы знаете?
Суркин. Кого, простите?
Валдманис. Пухальского. Он приехал в командировку на мебельную фабрику, был у Буша в гостях.
Суркин. Нет. Не знаю. Может быть, видел в лицо, но по фамилии не знаю.
Капитан. Вы у кого-нибудь видели подобный кастет?
Суркин. Нет.
Капитан. Как вам достался ваш?
Суркин. Нашел на улице, когда немцы отступали. Зачем-то взял, просто так. Я был тогда молодой, собирал всякую дрянь.
Капитан. Понятно. Нам придется задержать вас на некоторое время.
Суркин. Это арест?
Капитан. Буду откровенен: по закону я должен вас отпустить, взяв подписку о невыезде. Против вас нет прямых улик. Кроме кастета, конечно.