Человек в витрине

Даль Хьелль Ола

— Да то, что Хиркенер возвращается к себе в отель с формой, упакованной в коробку.

— Ну и что тут странного?

— Мы, видите ли, раньше думали, что вашего мужа убил Хиркенер. Убийца не мог не испачкать одежду в крови… Так как выйти на улицу в окровавленной одежде он не мог, мы решили, что он переоделся в форму, которую очень кстати заранее прислал в магазин, а в коробку, в которой лежала форма, сложил свои грязные вещи. Но оказывается, Хиркенер вернулся домой в чистой одежде и с чистой формой в коробке.

— Почему вы верите всему, что плетет та женщина? Естественно, она

защищает своего мужа!

— Естественно. Правда, ей ничего не известно о том, что Хиркенера и вашего покойного мужа объединяли узы кровного родства. Скажите нам спасибо. Мы нашли и коробку, и форму, и одежду. И я был бы очень доволен, если бы на одежде Хиркенера мы обнаружили следы крови… И еще одна мелочь — значок.

— Какой еще значок?

— Тот, за которым Хиркенер во второй раз приходил к вам в квартиру.

— Так он искал значок?!

— Да.

— А я все не могла взять в толк, о чем он говорит… Так или иначе, у меня в квартире никакого значка он бы все равно не нашел.

— Совершенно верно. Потому что значок у меня. — Гунарстранна достал из нагрудного кармана пластмассовую коробочку, в которой лежал потемневший от времени нагрудный значок. — С ним играл сынишка Карстена, Беньямин, в то самое утро, когда вашего мужа нашли мертвым.

— Откуда вы знаете?

— Оттуда, что мы — Карстен, Фрёлик и я — видели, как ребенок играл со значком. Он даже показал его нам.

Ингрид молчала.

— Фрёлик, — сказал Гунарстранна.

Фрёлик не без труда повернулся к ним.

— Ты не мог бы пересесть в другую машину и побеседовать с нашим приятелем?

— Конечно. — Фрёлик вышел и захлопнул за собой дверцу.

Гунарстранна и Ингрид задумчиво наблюдали, как Фрёлик стоит, пережидая, пока по улице проедут машины. Затем он перешел на ту сторону. Распахнув переднюю дверцу, он жестом приказал Стрёмстеду выйти. Не заглушив мотора, Стрёмстед пересел на заднее сиденье. Фрёлик сел рядом.

— Так-так… — протянула Ингрид Есперсен.

— Интересно будет прочесть, что он скажет, — заметил Гунарстранна.

— Здесь душно, — с мрачным видом сказал Эйольф Стрёмстед.

Наклонившись вперед, он посмотрел на другую сторону улицы. За стеклом полицейской машины виднелся профиль Ингрид Есперсен. Обогреватель работал на полную мощность. На лобовом стекле уже очистилось овальное пятно.

— Что вы еще придумали?

— Сейчас я заново вас допрошу, — лаконично ответил Фрёлик.

— Почему это?

— Ваше полное имя?

— Эйольф Стрёмстед.

— Когда вы родились?

— Четвертого апреля тысяча девятьсот пятьдесят шестого.

— Семейное положение?

— Из чего можно выбирать?

— Женат, холост, сожительствую.

— Сожительствую.

— Адрес?

— Улица Якоба Олля, одиннадцать «Б».

— Правда ли, что вы живете со Сьюром Флатебю, родившимся одиннадцатого сентября тысяча девятьсот сорок восьмого года?

— Правда.

Стрёмстед покосился на полицейскую машину на той стороне. Ингрид Есперсен не сводила с них глаз.

— Сьюр Флатебю отказался от своих прежних показаний.

— Что-о?!

Фрёлик порылся во внутреннем кармане и извлек несколько сложенных вчетверо листков формата А4, которые и протянул своему собеседнику.

— Вот новые показания вашего сожителя. Прочтите, пожалуйста!

Стрёмстед взял бумаги. Вид у него сделался ошеломленный.

— Вторая страница, в самом низу, — подсказал Фрёлик, тыча пальцем в нужное место. — Вот главное отличие от его прежних показаний. Сьюр Флатебю утверждает, что вечером в пятницу, тринадцатого января, вы куда-то уходили на всю ночь и вернулись только в пять утра. — Фрёлик наградил кудрявого красавца долгим, тяжелым взглядом. — А раньше, — продолжал он, кашлянув, — а раньше вы оба уверяли, что до часу ночи вы смотрели телевизор, а потом отправились в постель, где предавались любовным утехам до половины шестого. Итак, алиби у вас больше нет. Что вы теперь скажете?

— Возвращаемся к значку, который искал Хиркенер, — сказал Гунарстранна.

— А что такое?

— Посмотрите на него. Это золотой почетный знак НСДАП.

Гунарстранна протянул значок Ингрид Есперсен.

— Нацистская реликвия, — сказала она, вертя значок в руках.

— Угадайте, где мальчик нашел ее, — предложил детектив.

Ингрид покачала головой.

Гунарстранна показал на витрину антикварного магазина.

— Он нашел ее в магазине в пятницу, тринадцатого. Беньямин нашел ее, пока его отец беседовал с вами. Может быть, вы помните. В своих показаниях вы утверждали, что вы с Карстеном в то утро с десяти до начала двенадцатого пили кофе в кабинете, а мальчик играл и рисовал. Вчера вечером он сказал мне, что рылся в коробке, в которой лежала форма. Значок он отколол с кителя.

Несколько секунд Гунарстранна и Ингрид молча смотрели друг на друга.

— Ну и что? — спросила наконец Ингрид.

— В одежде Рейдара не оказалось ключей, — сказал Гунарстранна.

— В самом деле? Странно!

— Нам отсутствие ключей тоже показалось странным. Ведь в ту ночь он должен был как-то войти в дом.

— Да, конечно, — кивнула она.

— Нам известно, что Хиркенер приехал в магазин тринадцатого поздно вечером, чтобы встретиться с Рейдаром. По нашей версии, ваш муж сам впустил его. Потом Хиркенер его убил. Мы думали, что он надел форму, чтобы его окровавленная одежда не бросалась в глаза. Мы думали, что он, убив Рейдара, забрал у него ключи.

— А разве не так?

— Да нет, ключи он действительно забрал.

— Так в чем же проблема?

— Проблема в том, что ему незачем было красть ключи.

Ингрид посмотрела на инспектора в упор.

— Хотите сказать, что… — сухо начала она, но осеклась и продолжала после паузы: — Хотите сказать, что человек, который влез ко мне в квартиру среди ночи и резанул меня по руке, был здоров и действовал логично? — Она подняла забинтованную руку.

— Мы решили, — невозмутимо продолжал Гунарстранна, — что Хиркенер взял ключи у Рейдара до того, как убил его, пошел к вам в квартиру, возможно, нанес снег на подошвах и обронил значок с формы. Однако внук Рейдара нашел значок еще до того, как Рейдара убили. Следовательно, Хиркенер не мог обронить значок в квартире. Вы со мной согласны?