Человек в западне (Сборник)

Квентин Патрик

Приблизительно в десяти милях от Асбюри-парка я подъехал к одному из таких опасных перекрестков, с силой нажал на клаксон и стал тормозить изо всех сил. Вероятно, меня все же занесло немного вправо, потому, что я неожиданно заметил в нескольких метрах от себя машину, разбившуюся об угол дома.

Я остановился, открыл дверцу и выпрыгнул на шоссе. Мне показалось, что я знаю раздавленную машину.

Действительно, то была машина Роберта Лоувела.

Увидев, в каком состоянии находилась машина, сколько крови было на щитке приборов и на сиденье,

я подумал, что вряд ли смогу когда-либо увидеть своего клиента живым.

Я пошарил по стене дома, нащупал дверь и стал стучать в нее кулаком. Никто не ответил. Я собрался возобновить свои удары, когда позади меня, в тумане, раздался чей-то голос:

— Вы кого-нибудь ищете?

Я резко повернулся. Ко мне приближался мужчина. Судя по его каске, это, должно быть, был один из дорожных служащих. Не теряя времени, я объяснил ему:

— Я еду из Нью-Йорка в Ветел. Проезжая, увидел машину, которая разбилась об этот дом. Она принадлежит одному из моих друзей... Вы знаете что-нибудь, об этом происшествии?

Он ответил, не задумываясь:

—- Да... Конечно... Это произошло вчера вечером, почти ночью. Тогда был такой же туман, как и сейчас.

Он бросил испытующий взгляд вокруг себя и сделал гримасу.

— Вот уже несколько лет никто не видел такого тумана, который держится уже три дня. Этот мистер ехал из Нью-Йорка, и ехал, по-видимому, с большой скоростью.

— А есть свидетели этого происшествия?

— Нет,— сказал он.— Один тип из Асбюри-парка нашел их через несколько минут после катастрофы. Он взял их в свою машину, чтобы отвезти в госпиталь в Асбюри. Мальчик был уже мертв, а мужчина в очень тяжелом состоянии.

— В машине было только два человека?

— Судя по тому, что я слышал. да. Отец и сын, кажется.

— Разве никто не живет в этом доме?

— Нет, он стоит пустым ухе больше месяца.. Он продается, если вас это интересует.

— Большое спасибо.

Я повернулся на каблуках и вернулся к своей машине. Я немного дрожал от пережитого волнения и тепе|рь уже ехал с преувеличенной осторожностью, Мой клиент, вероятно, ехал также быстро, как и я до этого, придерживаясь определенной полосы дороги, и, вероятно, понадеялся на свое, счастье, переезжая через перекресток. Небольшое отклонение в сторону — и он разбился об угол дома.

Я потратил добрых полчаса, чтобы покрыть расстояние в десять миль, которые меня отделяли от Асбюри-парка. У первого встретившегося мне флика я спросил дорогу к госпиталю.

В приемном отделении мне сказали, что один негоциант привез сюда накануне двух мужчин, которые явились жертвами дорожного происшествия. Молодой был привезен в госпиталь уже мертвым, пожилой после хирургического вмешательства и двух переливаний крови еще жив. Но врачи, которые занимаются им, не питают никакой надежды на его выздоровление.

Я попросил разрешения повидаться с главным врачом и вкратце объяснил ему мое отношение к этому человеку. Я рассказал главному врачу о моем участии в этом деле, и мне удалось

убедить его, что Роберт Лоувел поручил мне выполнить одно очень важное дело и что совершенно необходимо; чтобы я повидал его, особенно, если он при смерти. Он разрешил мне навестить Лоувела, и даже сам проводил меня к нему.

Я на цыпочках Вошел в комнату, осторожно подошел к кровати и увидел голову Роберта Лоувела, всю покрытую бинтами. Только глаза жили в этом изуродованном человеческом теле.

Казалось, он узнал меня. Наклонившись к нему, я повторил множество раз свое имя. Увидев, что его губы зашевелились, я приблизил к. ним свое ухо и прислушался. Он бредил. Это была какая-то бессмыслица, и среди всего как лейтмотив слово «полоса».

Через десять минут я выпрямился не в силах .вынести это. Врач ожидал меня в коридоре. Он спросил, удалось ли мне поговорить с раненым.

— Нет,— ответил я.

Он покачал головой и сказал:

— Это меня бы удивило. Если вы хотите знать мое мнение, то через час он уже перестанет страдать. У него сломан таз, раздавлены легкие, разбит череп... При всех обстоятельствах он остался бы калекой.

С тяжелым сердцем я покинул госпиталь. Сев в машину, я взял направление на Ветел. Теперь я уже сильно опаздывал, но мне это сейчас было совершенно безразлично.

Осторожно ведя машину, я все время слышал бормотание Роберта Лоувела: «Полоса... Полоса...»

Было уже половина одиннадцатого, когда я остановил свою машину на площади в Ветеле, неподалеку от Дворца правосудия. В- мои намерения входило неожиданно появиться среди людей, которые были причастны к этой драме, и по реакции попробовать узнать человека, который считал меня мертвым. Кто же был моим несостоявшимся убийцей, если им, конечно, не был мой клиент?

Однако Майк Сорел разрушил все мои планы. Он появился передо мной в немыслимом зеленом костюме и стал рассказывать о том, с какими трудностями они сюда добирались.

Эффект неожиданности, на который я рассчитывал, был испорчен. Люди, стоявшие в отдалении, заметили меня. Опыт не состоялся.

Я не сказал ни слови о той трагедии, которая служилась на дороге с Лоувелами. Пока никто об этом не говорил, и я решил, что эта весть еще не дошла сюда. Может быть, никто из них и не читал сегодняшних газет...

Роза Дулич зябко куталась в меховое пальто, была бледна и ничего не говорила. Виктор с упреком, сказал мне, что судья ждёт уже три четверти часа и это привезло его в чертовски скверное настроение.

Я нашел, судью и рассказал ему о несчастном случае, жертвой которого явились Лоувелы. Он, казалось, не поверил мне. Тогда я предложил ему позвонить в госпиталь в Асбюри-парк, где ему подтвердили мои слова.

— Вы знаете, что я частный детектив. Роберт Лоувел. был моим клиентом. В этом деле существуют странные обстоятельства. Во всяком случае, вам уже не хватает двух свидетелей и я предлагаю перенести рассмотрение этого дела на два часа дня. Я предупрежу остальных.