Человек закона
Шрифт:
— Если у тебя ко мне дело, говори. Или я пошел.
Чантри улыбнулся.
— Фрэнк, один шаг до того, как я тебя спрошу кое о чем, и загремишь в камеру за праздное шатание. А теперь исповедуйся. Кто подбил тебе глаз?
— Не твое дело!
— Где Боксер?
— Дома, полагаю. У него свои заботы, у меня — свои.
— Давай рассказывай, Фрэнк. Если хорошо получится, я, может, не стану тебя арестовывать за убийство.
Кожа на лице Фрэнка Харли натянулась. Быстрый взгляд влево-вправо.
— Погоди, маршал, такие разговоры
— У мертвого ободраны костяшки. Тебя кто-то бил, с первого взгляда ясно. На этом можно выстроить обвинение, Фрэнк.
— Ничего я не сделал. Отцепись от меня, слышишь? Тайм говорит…
— Можешь передать Тайму от моего имени, что или вы, парни, говорите мне все, что знаете, или я отправляю всю вашу троицу в кутузку. Она по вам давно плачет. Убитый заходил в заведение Тайма, налицо доказательства, что он дрался, ты тоже. А я всю неделю не слышал о драках. Подумай на эти темы, Фрэнк. Потом, когда будешь в разговорчивом настроении, приходи.
И отправился домой обедать.
За столом поведал жене свои заботы, перебирая детали — столько же для себя, сколько и для нее.
— Надо поговорить с Мэри Энн, — заключил.
Бесс напряглась.
— Это так необходимо, Борден? Действительно? Что этой женщине может быть известно? Конечно, он туда ходил, но разве не ясно зачем?
— Не в это время суток.
За обедом Чантри просидел долго, глядя на залитую солнцем улицу. Куда проще было на пастбищах. Собирай коров, ставь клейма, давай лекарство от мушиных личинок. Поймать конокрада, отправить за решетку пьяного, разоружить кого-нибудь — все это он еще мог. Но распутать серьезное дело? Он покачал головой.
Он не сказал Бесс только об одном. О том выстреле в него. Какой толк ее волновать. Его работа ей не нравится, как ни погляди, но что бы они делали без нее? С деньгами туго… Что сталось с деньгами чужака?
Разговор с Фрэнком Харли — переливание из пустого в порожнее. Чантри неплохо представлял себе, что произошло тогда ночью, и, хотя доказать он ничего не мог, но мог написать рапорт, используя свое знание ситуации.
— Я бы деньги поставил, — говорил он Бесс, — что Фрэнк с Боксером шли за ним, пока не добрались до какой-нибудь темной улочки, и там напали. Да только чужак знал, как защищаться, и накостылял обоим. Крепко накостылял.
— Что я хотел бы знать, это куда он шел и откуда. Думаю, Тайм заставит их это выложить. Он не вчера родился.
Человек, которому не жаль застрелить такую лошадь, сам не стоит пули. Почему же он ее застрелил? Почему не выпустил, чтобы отправлялась домой?..
…Чтобы она пришла домой и, возможно, надоумила кого-нибудь пойти по ее следу поглядеть, что такое стряслось с ее всадником. Поэтому, не иначе. Убийца не хотел, чтобы крутые парни, о которых упоминал Рирдон, явились в город. Вот он и прикончил лошадь, срезал клеймо, чтобы не определили хозяина, и навалил сверху земли, надеясь, что труп животного никогда не найдут.
Если бы с убитым поступили так же, как поступали со всеми, погибшими в пьяных драках, — как и замышлял преступник — никакого ключа к происшедшему бы не осталось.
Подхватив шляпу, Чантри направился к двери.
— Я приду к ужину, Бесс. Если понадоблюсь, я на улице;
— Или в доме у этой Хейли.
— Это входит в мои обязанности. Когда принимаешься насаждать законность, нечего ожидать, что будешь вращаться в избранном обществе. Впрочем, по тому, что говорят, она не такая плохая женщина. Может быть, она не то, что называют хорошей, но и не плохая.
Он быстро вышел, до того, как Бесс успела ответить, и не спеша зашагал по улице. Остановился на углу и погрузился в размышления. Мимо проходили люди, кивали ему, заговаривали, и Чантри знал, как он выглядит в их глазах. Воплощение закона. Сильный, неуязвимый, могущественный. Если бы они только знали!
Он грустно улыбнулся, ничему в особенности.
Что же у него теперь есть? Боксер и Фрэнк — в числе подозреваемых, определенно. Без сомнений, померились силами с жертвой, могли потом довести дело до конца.
Джонни Маккой — пьяница, не всегда способен отвечать за свои поступки. Держал в конюшне лошадь убитого и знал, что тот носит при себе золото.
Тайм Рирдон… не признает ни закона, ни милосердия. Он тоже знал о золоте незнакомца. И он часто выезжал верхом под вечер или в сумерках… куда? С какой целью?
Вспомнилась старая миссис Ригинз. Джорджу, когда он был маршалом, тоже попалось умышленное убийство; может быть, она знает, как он с ним разбирался? Ему, Бордену Чантри, пригодится любая помощь, какую бы ни предложили. Значит, он пойдет ее навестить. И пойдет навестить Мэри Энн.
Как ни странно, при этой мысли он почувствовал себя не в своей тарелке. По сути застенчивый любитель одиночества, он почти не имел знакомых женщин. Когда он был еще мальчиком, была одна, в Ливенуорте… потом другая, в Сидэйлии, он пригнал туда сколько-то скота. А потом встретил Бесс и после того не думал серьезно ни об одной другой девушке. Разговаривал с Мэри Энн на улице пару раз, однажды, у нее на кухне, но, в общем, маршал избегал этих девушек, а поскольку он носил значок полицейского, они избегали его.
Вспомнил еще кое-что и нахмурился. Об убитом говорили, что он не раз пересекал улицу. Куда ходил? Ресторан, салун Рирдона… Джордж Блэйзер его видел… а банк? Туда он не ходил?
Не заходил ли он к Хайэту Джонсону?
Глава 5
Привалившись к столбу перед универмагом, Борден Чантри грыз спичку и пытался свести всю информацию воедино. Против воли возвращался мыслями к Джонсону и чувствовал себя виноватым, так как тот никогда ему по-настоящему не нравился.