Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
Шрифт:
– Да. Хотя немного вышел из формы.
– Я возьму тебя завтра с собой на скоростной спуск, если хочешь. Спустимся к Шат де Фантом, Шат д'Анфар, по Дьявольскому спуску, – там их куча. Внизу сможем пообедать и поговорить об Артуре.
– Вы по-настоящему добры.
– Ну так стартуем в половине десятого.
47
Лизандер поднялся в свою комнату, и на него обрушились телефонные звонки. Он не стал разговаривать с Джорджией, поскольку все еще был зол на нее. Следующей была Мериголд с упреками, что он торчит в
– Раннальдини уже вернулся в Англию. Так что он не нуждается в поддразнивании. Нам надо поговорить, Лизандер.
Но он тоже отключился.
Ферди говорил с еще большей укоризной:
– Какого черта ты не в Бразилии? Только что звонила Джина. Твоя забастовка ее взбесила. И Марта звонила. Помнишь Марту, твое первое успешное дело? Ей нужен Освежающий Курс, поскольку Элмер вновь сбился с истинного пути. Так что после Бразилии можешь отправиться во Флориду. Джина говорит, что там куча великолепной работы для тебя. На рождественских вечеринках полно неверных мужей, которые просто нуждаются в возвращении к родному очагу, после того, как ты вернешься от Марты. Вагон денег, парень.
– А меня это не интересует.
– Послушай, мы все-таки партнеры, – сердито сказал Ферди. – Почему это я должен расплачиваться своей задницей за тебя. Я свой кусок отрабатываю. Да где же еще столько заработаешь? Вспомни, в каком бедственном положении ты был в это же время год назад. А с Раннальдини ты и сам не хотел связываться, он все-таки опасный жук, не хочешь же ты, чтобы тебе все ноги переломали. Да и Китти, ну, миленькая, но, откровенно, разве это класс? И уж точно выглядит не слишком ах... Так что не надо ей внушать невозможное.
– Мне наплевать на твое ворчание. И заткнись по поводу Китти.
– Я перезвоню, когда у тебя настроение будет получше.
За окном пошел снег, покрывая белым золотые фонари и светящиеся окна городского сквера, обертывая церковный шпиль хлопковой пряжей. Только сейчас сообразив, что он не спал уже сорок восемь часов и нуждается в ободряющей компании Китти, Лизандер побрел к огромному номеру-люкс президента де Голля, который Раннальдини снял на каникулы. Он нашел ее среди диванных подушек на огромной, обитой темно-зеленым вельветом софе, залитую слезами. Лизандер испугался. Единственный раз он видел Китти плачущей после окончания теннисного турнира, когда она обнаружила, что не беременна. Может, у нее опять месячные? Черт! А он-то рассчитывал оказаться с ней в постели этим вечером. И тут же почувствовал ярость к себе за свой эгоизм.
– О, Лизандер, я такая бестолковая. Лизандер уже собирался обнять ее, когда зазвонил телефон. Раннальдини был в гневе из-за того, что Китти не покинула номер-люкс президента де Голля. Почему после его отъезда она продолжает жить в той же роскоши, которая приличествует только великому маэстро?
– Извини, Раннальдини. Мы сразу же переедем в другой номер.
Лизандер рассердился на смиренность Китти, отошел к двери, ведущей в ванную комнату, и холодно оглядел росистые заросли папоротника. Ступеньки, обитые малиново-розовым вельветом, вели непосредственно в ванну, настолько огромную, что там свободно мог бы поместиться струнный квартет.
– Что там еще за шум? – резко спросил Раннальдини.
– Ничего, это дети, – пробормотала Китти сквозь грохот.
– Они должны быть в постели.
Лизандер так разозлился, что съел всю клубнику из фруктовой вазы и принялся за нектарины.
– Как ты посмел так шуметь? – в ярости произнесла Китти, положив трубку.
Лизандер посмотрел на нее в изумлении:
– Китти, да ты умеешь по-настоящему сердиться! И, словно пуля между глаз, пронеслась мысль: он влюбился в нее.
– Я просто ненавижу, когда ты так хорошо к нему относишься, – пробормотал он.
Вытерев руки о джинсы, он потянул ее к себе.
Несмотря на то что она извивалась, как поросячий хвостик, он поцеловал ее. Было ощущение чистоты и сладости, а ее юная кожа пахла дикой розой, и он продолжал целовать ее до тех пор, пока она не замерла.
– Меня колени не держат.
Он положил ее на зеленую вельветовую софу и вновь начал целовать, изучая ее тело.
Под платьем, промокшим во время купания детей, он обнаружил полную упругую грудь и талию, уже далеко не напоминающую запасную шину.
– О Китти, я без ума от тебя. Извивания начались вновь.
– Ты не должен быть так добр ко мне, – захныкала Китти. – Твое дело – только подразнить Раннальдини и привести меня в форму.
– Раннальдини здесь ни при чем, – оскорбился Лизандер.
Захватив ее лицо ладонями, он заставил ее посмотреть на себя.
– Я это делаю потому, что не могу иначе. Я люблю тебя, Китти. Поэтому я смылся из Бразилии. Я тосковал не по дому, я тосковал по Китти. И отныне я принадлежу тебе.
Затем, глядя на нее со сверхобожанием, он, сцепив пальцы для большей поэтичности, заговорил:
– Ты неотразима, как теплая печь, ты приятна, как печеный картофель, полный масла в воскресную ночь. Так... так... так желанна, как стакан холодной воды посреди ночи после пересоленной ветчины. О, Китти, я не могу сказать ничего умного, но я хочу быть грелкой, которая растопила бы твое замороженное сердце.
– Ох, чтоб мне сдохнуть!
Глядя на него, Китти пыталась бороться со слезами.
– Ведь ты же такой красивый, твое изображение может украшать жакеты, и ты должен быть кумиром для девушек, и уж никак не обращать внимания на такую, как я.
Теперь настала пора Лизандера проявлять выдержку.
– Да зачем они мне. Они же просто хорошенькие. Он, любуясь, провел рукой по ее раскрасневшемуся пухлому маленькому личику:
– А ты прекрасна. И душа у тебя прекрасная, как у Артура.
Понимая, насколько это серьезный комплимент, Китти старалась не расхохотаться.
Приободрившись, Лизандер предположил, что они возьмут курс к Джакузи. Но лицо Китти омрачилось.
– Мы не должны. Я замужем.
– Да не будь смешной, – Лизандер чуть не пустился в перечисление женщин Раннальдини.