Человэльф
Шрифт:
– А теперь убирайся отсюда немедленно, – сказал он, чеканя каждое слово. – На остров Эйлин Мор. Или я сам отправлю тебя к Сатанатосу, Грир.
Эта внезапная вспышка изменила обычно хладнокровного Фергюса до неузнаваемости. Он был страшен сейчас. И мог даже убить, рискни Грир возразить ему. Но Грир струсил. Не промолвив ни слова, он встал и, шатаясь, вышел из дома, не забыв прихватить с собой почти пустую бутылку коньяка.
Грайогэйр вошел в кабинет премьер-министр с видом побитой собаки, которая осознает свою вину и готова принять трепку от хозяина. Он даже внешне чем-то походил на бульдога – с такими же короткими кривыми, но очень крепкими ногами, мощными плечами и со свирепым взглядом, в котором чаще всего читалось желание вцепиться мертвой хваткой в горло своего собеседника.
– Видимо, я старею, пора на покой, – сказал он. – Если Арлайн и существует, то у нее нет ни телефона, ни электронной почти, ни скайпа, ни прочих ухищрений человеческой цивилизации.
– А она не могла… умереть? – с затаенной надеждой спросил Лахлан.
– Все мы смертны, – философски заметил Грайогэйр. – Но об этом лучше спросить у Катрионы.
– Нет, – отрезал Лахлан. – Она ничего не должна об этом знать.
Грайогэйр с затаенным любопытством посмотрел на него, но сразу же опустил взгляд.
– Есть одна зацепка, – произнес он нерешительно. – Некоторое время тому назад Катриона просила послать букет цветов по одному адресу. Она не успевала вернуться. Кому, по какому поводу – никто сказать не может. Послали тогда курьера в магазин цветов, он оформил заказ, и все забыли. Но адрес в базе данных компьютера остался. Не уверен, что это адрес ее матери. Быть может, друга. Или… В общем, не знаю. Но, за неимением ничего другого…
– А разве нельзя проверить, кто там живет?
– По этому адресу не зарегистрирован ни домашний, ни мобильный телефон, – пожал плечами Грайогэйр. – Телепортироваться опасно. А вдруг там люди? Свалимся, как снег на голову, потом хлопот не оберешься. А ты просил сохранить все в тайне. Если только послать машину… Но это далеко, за городом.
– Срочно мою машину к подъезду, – распорядился Лахлан. Надежда все больше крепла в нем. – Я еду сам.
– Мне тебя сопровождать? – спросил Грайогэйр.
– Нет, – отрезал Лахлан.
– Все-таки я начальник охраны посольства, – воспротивился тот. – А ты мой начальник, и тоже находишься под моей охраной.
– Вот и не забывай, что я твой начальник и могу тебя уволить, если ты не выполнишь мой приказ, – улыбнулся Лахлан через силу. – Лучше сделай так, чтобы ничто не помешало мне в пути.
Глава 14
Черный правительственный лимузин легко, как раскаленный нож масло, пронзал дорожное столпотворение. Другие машины уступали ему дорогу, полицейские отводили глаза в сторону, когда он проносился мимо. Грайогэйр доказал, что не зря получает щедрое вознаграждение за свою работу. Заклятие работало. Сам он в менее приметном автомобиле следовал в некотором отдалении за лимузином премьер-министра. Все, что происходило, Грайогэйру не нравилось. Но он привык скрывать свои мысли и чувства. Ему достаточно было делиться ими с эльбстом Роналдом, которому он регулярно докладывал обо всем, что происходило в правительстве суверенного государства Эльфландия. Лахлан, разумеется, об этом даже не догадывался. А Грайогэйр не находил нужным ставить его об этом в известность.
До дома, в котором жила Арлайн, они домчались намного быстрее, чем можно было предположить, если судить по карте. Нетерпение Лахлана словно подстегивало автомобиль. Он не замечал дороги, по которой они ехали. Он думал, что скажет Арлайн, если все-таки встретится с ней. Но когда лимузин бесшумно подкатил к ограде из кустов и мягко притормозил у зеленой арки, он так ни до чего и не додумался. А потому решил импровизировать в зависимости от обстоятельств.
Лахлан вышел из лимузина. Проходя под аркой, он задел плечом один из кустов, образующих живую изгородь. В одно мгновение на ветках появилось множество заостренных шипов, и они впились в него, как будто пытались удержать и не пустить. Лахлан отдернул руку, оставив на ветках клочки материи. Дорогой костюм был безнадежно испорчен. Кусты разочарованно зашелестели листвой. Лахлан поспешил пройти через арку. Сражаться с растениями не входило в его планы.
Теперь Лахлан не сомневался, что в этом доме живет Арлайн. Только эльфы могли заставить растения служить себе, превратив их в злобного и неподкупного стража своего жилища. Если бы он был человеком, кусты вцепились бы в него мертвой хваткой, разодрали одежду, исцарапали до крови, опутали ветками и кто знает, что бы с ним случилось потом. Но Лахлан не стал дожидаться, будут ли они снисходительнее к эльфу, а быстро прошел через маленький дворик к дому. Тот выглядел брошенным и нежилым, как будто хозяева покинули его уже давно. Не увидев ни звонка, ни дверного молотка, он постучал кулаком в дверь. Никто не ответил и не вышел на его стук. Он раздраженно ударил со всей силы. Заскрипев петлями, дверь неожиданно приоткрылась. Из темноты на него пахнуло ледяной сыростью морской пещеры, послышался заунывный свист ветра. Здесь явно никто не жил. И все-таки он вошел.
Лахлан сразу узнал пещеру Фингала. В прежние времена он часто бывал на острове Стаффа с Алвой, которой безумно нравилась «пещера мелодий», вымытая в скале морской водой и ветрами. Пещера пробуждала в его жене какие-то атавистические воспоминания, инстинкты древних эльфов. Они нередко предавались любви в ее потаенных расщелинах, среди каменных глыб, страшась, что их кто-то может увидеть. Это было необычно и волнующе. Но когда Лахлан стал премьер-министром, он прекратил подобные забавы. Он стал опасаться за свою репутацию. Но нередко с затаенной грустью вспоминал о тех беззаботных днях. В уютной и скрытой от чужих глаз супружеской спальне из их интимных отношений с Алвой исчезло что-то неуловимое, но бесценное. Им стало скучно.
Лахлан вздохнул. И увидел, что из глубины пещеры к нему идет Катриона. Она грациозно ступала по камням, ее золотые волосы сияли в полумраке. Только когда эльфийка подошла ближе, Лахлан понял, что ошибся. Глаза Катрионы всегда сияли неутолимой жаждой жизни. В глазах, которые смотрели на него, сияние поблекло, словно скрылось в туманной дымке.
– Приветствую тебя, Лахлан, – произнесла эльфийка. – Твой визит – честь для меня!
– Ты знаешь, кто я? – удивился премьер-министр.
– Ты забыл о товарищах своих детских игр, – грустно улыбнулась Арлайн. – Это не удивительно. Меня все забыли.
Лахлан смутился. Он действительно не помнил себя ребенком. Только какие-то отрывистые картины иногда возникали в его памяти. Ему пришлось много потрудиться, чтобы достичь своего теперешнего положения. Труды и заботы старят. Иногда ему казалось, что он живет уже тысячу лет. А детство… Если оно и было у него, то оставило по себе в памяти незаметный след. Алва всегда поражалась этому. У нее с детством были связаны ярчайшие воспоминания ее жизни. Она жалела Лахлана.
– Прошу меня извинить, – пробормотал Лахлан. Он чувствовал себя неловко. Если бы он когда-нибудь и решил пробудить воспоминания детства, то, разумеется, не в беседе с отщепенкой. – У меня к тебе важное дело. Оно касается твоей дочери. Если ты Арлайн.