Чем социализм лучше капитализма
Шрифт:
Но в обоих случаях квалификация работников остаётся низкой. То есть в период, свободный от сезонных работ, они создают сравнительно мало.
Советская власть пошла по другому пути. Она заботилась о повышении квалификации каждого своего гражданина, дабы тот мог сделать чем побольше. Соответственно и получал он от других больше - ведь их квалификация также росла.
Конечно, при этом надо направлять на сезонные работы тех, чья квалификация для этого явно избыточна, как обычно говорят в подобных случаях, забивать гвозди микроскопом. Но суммарная отдача от каждого человека - значит, и сумма благ, доступных этому человеку (да и обществу в целом), - получается выше, чем при содержании значительного контингента сезонных чернорабочих.
За пять институтских лет я провёл в колхозах четыре сентября (на пятом - выпускном - курсе нас никуда
С работы я направлялся на разные сезонные работы в среднем на пару недель в год. Это вряд ли серьёзно сказалось на моей суммарной производительности. Зато пара-тройка таких, как я, инженеГров избавляла общество от надобности содержать одного сезонного работника в течение целого года. А ведь его содержание в безработные периоды оплачивалось бы в конечном счёте из моего кармана!
Конечно, бывали перегибы. Например, в среднеазиатских республиках значительная часть населения проводила на уборке хлопка по 2-3 месяца в году (даже хлопкоуборочные комбайны, чьим генеральным конструктором пару десятилетий подряд был муж моей двоюродной тёти Павел Фёдорович Глазатов, не слишком изменили расклад: комбайновая уборка обрывает часть волокон - а для ткачества чем длиннее волокно, тем лучше). А во многих регионах руководители так рассчитывали на дармовые для себя рабочие руки, что даже не заботились толком о совершенствовании условий труда.
Но суммарно советский метод распоряжения рабочей силой - массовое повышение квалификации с последующим привлечением к сезонным низкоквалифицированным работам - представляется мне более выгодным для общества, чем все прочие испытанные варианты. Полагаю, и в новом социализме этот метод останется преобладающим.
Наука уезжает за производством
Василий Гаврилович[20] Грабин стал Героем Социалистического Труда, четырежды лауреатом Сталинской премии первой степени (на премии шли гонорары за публикации статей и книг самого Иосифа Виссарионовича Джугашвили, а с годами в тот же фонд направили свои гонорары ещё несколько членов Политбюро), доктором технических наук, кавалером множества орденов не за красивые глаза (они у него были как раз некрасивые: сказалось гормональное расстройство, мучившее конструктора несколько лет). Все его награды (и личное уважение Джугашвили, ценимое в те времена куда выше любых наград) заслужены созданием пушек.
Правда, далеко не все его творения пошли в серийное производство: то конкуренты выигрывали, то прямо по ходу работы менялись требования заказчиков. Но всё же трёхдюймовые (76.2 мм) пушки Ф-22 (около 3 тысяч), Ф-22 УСВ (то есть якобы усовершенствованная, хотя фактически спроектированная с нуля - около 10 тысяч) и самая массовая (по Википедии 103 тысячи, хотя приведенная в той же статье таблица производства на разных заводах даёт всего 48 тысяч, что, впрочем, всё равно в разы больше, чем у любого иного орудия, кроме миномётов) пушка ЗиС-З, трёхдюймовые и 85-мм пушки танков Т-34 и КВ, противотанковые 57-мм ЗиС-2 (около 14 тысяч) и 100-мм БС-3 (около 4 тысяч) значительно превосходят объёмы производства всей прочей советской артиллерии той эпохи. Да и послевоенная 57-мм автоматическая зенитка С-60 выпущена в тысячах экземпляров и по сей день применяется по всему миру.
Такое изобилие принятых образцов определяется не только личным талантом Грабина и даже не только его умением подбирать и поддерживать полноценный работоспособный коллектив конструкторского бюро. Куда важнее оказалась придуманная им организация работы коллектива. В своих мемуарах (увы, изданных только под конец перестройки, когда уже не было в живых не только самого автора, но и всех, с кем он остро конфликтовал при жизни и кто приложил руку к откладыванию его труда на полку) он описал многие подробности этой организации. Полагаю, любому имеющему дело с разработкой
Остановлюсь только на одной подробности. Конструкторы и технологи у Грабина стыковались попарно. Технолог, хорошо знающий возможности заводского оборудования и рабочих, сдерживал избыточно творческие порывы партнёра. Тот же не только подыскивал решения в той части спектра, что покрывалась существующими технологиями, но и зачастую подталкивал к поиску новых.
Один из важнейших результатов такой дуэтной работы - существенное ускорение цикла разработки систем. В частности, 107-мм танковую пушку ЗиС-6 (на базе ранее созданной им же пушки Ф-42 того же калибра и назначения, но с заметно меньшей дульной энергией и скорострельностью) Василий Гаврилович пообещал разработать за 45 дней - в несколько раз быстрее, чем ожидали другие специалисты. Первый опытный образец впервые выстрелил через 38 дней, а к концу согласованного срока уже выпущена партия в 5 штук по серийной технологии. Правда, конструктор тяжёлых танков Жозеф Яковлевич Котин так и не создал - ни за полтора месяца, ни позже - новую башню для своего КВ ни под Ф-42, ни под ЗиС-6 (по веской причине: под пушку с длинным патроном пришлось бы радикально переделать почти весь танк), так что пушки в конце концов пошли в переплавку, и только в конце 1943-го года новый танк Котина ИС-2 получил 122-мм пушку (Д-25 конструкции Фёдора Фёдоровича Петрова с раздельным заряжанием снаряда и пороха, как в Ф-42 - и в отличие от ЗиС-6 с её единым патроном, громоздким и неудобным в обращении; трудно сейчас сказать, кому принадлежало концептуально неудачное в тогдашних условиях решение сделать 107-мм пушку под унитарный патрон).
Ещё одно важное достоинство повседневного взаимодействия конструкторов с технологами - разработка систем, простых в производстве. Трудоёмкость и металлоёмкость Ф-22 УСВ примерно вдвое меньше, чем Ф-22. А ЗиС-З по этим показателям примерно втрое лучше Ф-22 УСВ, по расходу же самых дефицитных в военное время материалов - едва ли не вдесятеро лучше. Потому - а не только благодаря существенно меньшей массе готового изделия, упрощающей перемещение вручную на поле боя, - и стала самой массовой.
Но чтобы производить ту же ЗиС-З не только на артиллерийском заводе имени Сталина (откуда и обозначение пушки) № 92 в Горьком, но и на заводе № 235 в Воткинске (Удмуртия), пришлось командировать немалую группу специалистов. Они подгоняли оборудование завода под требования своей технологии, а заодно модифицировали некоторые детали, не нуждающиеся во взаимозаменяемости, под существующее оборудование. Правда, даже при всех этих изменениях воткинский завод сделал в 6,5 раза меньше ЗиС-З, чем горьковский, но это уже зависело не столько от конструкторов с технологами, сколько от изначального соотношения мощностей: «Новое Сормово» создали в 1932-м сразу как промышленный гигант (кстати, упомянутые Википедией 103 тысячи орудий - суммарное производство на ЗиС всех типов орудий за годы войны), а завод в Воткинске с 1758-го года успел поменять десятки хозяев и специальностей, но всегда оставался соразмерен малому уральскому городку.
Чем выше требования к производству, тем теснее должна быть его интеграция с разработкой. Недаром в 1936 году Сергею Владимировичу Ильюшину предложили перевести своё конструкторское бюро (только что выделенное из возглавляемого им же Центрального конструкторского бюро на базе московского завода № 39 имени Вячеслава Рудольфовича Менжинского) на основанный в 1932-м завод № 18 в Воронеже, где осваивался его дальний бомбардировщик ДБ-3 (затем претерпевший немало модификаций и более известный как Ил-4). Ильюшин отказался: ДБ-3 одновременно осваивали ещё два завода, а у самого конструктора было ещё несколько планов. Спор дошёл до Джугашвили (в ту нору ещё только секретаря ЦК, но уже бесспорно авторитетного в правительстве благодаря изобилию верных решений): тот пригласил Ильюшина пожить у него на даче, и неделю они еженощно (ибо Джугашвили возвращался из Кремля не ранее часу ночи) по многу часов обсуждали не только интеграцию проектирования с производством, но и множество других авиационных и общетехнических вопросов. КБ Ильюшина осталось в Москве (где изрядно интегрировалось с заводом № 39), но в общую практику вошли выездные конструкторские бригады, работавшие на серийных заводах порою по многу месяцев.