Чемодан с видом на Карибы
Шрифт:
— Нет, ты не ботаник! — отозвался лопоухий. Ты химик! Ты ведь к этой водке еще портвешка бутылку добавил!
— Ну и что? Водка без пива — деньги на ветер!
— Так то без пива! А портвейном водку лакировать — это последнее дело! Так что Лизка тут ни при чем, нечего ей статью шить! — лопоухий отступил на шаг и добавил, наклонив голову набок:
— А вот ты лучше скажи — ты ей деньги отдал?
— Какие деньги, какие деньги? — засуетился белобрысый.
— Сам знаешь — какие! Какие в субботу занимал!
— Да тебе-то что? Сам знаешь — до получки
— Ох, Костик, доиграешься ты! — усмехнулся лопоухий. — Заставит она тебя жениться в счет долга!
Надежда поняла, что ничего полезного из этого разговора не узнает, и медленно двинулась прочь от подъезда. На этот раз она решила обратиться за информацией к тем, кто всегда все знает, — к местным старухам, теснившимся на скамейке в середине двора, возле замусоренной детской песочницы.
Старухи негромко переговаривались, постоянно бросая настороженные взгляды на окруженный милицией подъезд, так что можно было не сомневаться в животрепещущей теме их разговора.
— А все через мужиков, — авторитетным тоном говорила бодрая бабка в спортивной шапочке с надписью «Найк», явно позаимствованной у внука. — Все дело в том, что непрерывно к ней мужики таскались, и все разные! Тут, понятное дело, дождешься неприятностей!
— А вот и врешь ты все, — азартно возражала ей особа с залихватски сверкающими золотыми зубами, — это не к ней мужики ходили, а к Анысе Севастьяновой из девятнадцатой! И ходют, и ходют, и, почитай, каждую неделю все разные! Ты, Петровна, вечно все путаешь, потому что не видишь ничетошеньки! Очки тебе нужно носить, а ты все молодишься! — она неодобрительно покосилась на спортивную шапочку. — А эта была девка самостоятельная. Так что не в мужиках тут дело, если бы от мужиков такое происходило, так у нас бы уже полдома перерезали! А тут все дело в ентом.., в бизьнесе, бабка с явным удовольствием выговорила модное слово, — бизьнесом она занималась, а от него, известное дело, добра не жди! Это еще она хорошо отделалась…
— Это как же это — хорошо? — воскликнула первая. — Это если насмерть зарезали, ты считаешь, хорошо, так что ж тогда плохо?
— А что ты думаешь? — не сдавалась зубастая, — вон у племянницы моей в доме этого… бизьнесмена взорвали, так мало того, что самого насмерть, так еще и парадную всю разворотило, так что племянница в тот день и на работу не попала, вот! А ты говоришь…
Тут разговорчивая бабка заметила подошедшую Надежду и, прервав свою пламенную речь, осведомилась:
— А тебе, девушка, что надо?
Надежда Николаевна, польщенная тем, что ее неожиданно назвали девушкой, потупилась и вежливо поинтересовалась:
— Я, конечно, прошу прощения, что отвлекаю вас от разговора, а только вы, наверное, знаете, отчего это там столько милиции собралось?
Золотые зубы старухи лязгнули, как створки капкана, она подозрительно оглядела Надежду и спросила:
— А ты, девушка, собственно, почему интересуешься? Какая у тебя такая важная причина?
— Чего ты сразу так, Васильевна, на человека напустилась? — перебила ее бабка в спортивной шапочке. — Человек, может, по-хорошему интересуется, потому как любопытно.., не каждый же день убийство случается…
— По телевизору, — немедленно возразила упорная Васильевна, — не то что каждый день, а, считай, каждую минуту!
— Так то по телевизору! — спортивная старуха понизила голос. — А тут живого человека зарезали! Личную нашу соседку!
— Зарезали? — ахнула Надежда Николаевна. Соседку? Вот из того подъезда? А не с первого ли этажа?
— С первого, с первого! — заговорщическим полушепотом подтвердила старуха. — Катьку из шестой квартиры! И непременно через мужиков она погибла, потому как вечно к ней мужики ходили! Вот какая-нибудь жена-то и не стерпела…
— Опять ты все перепутала, Петровна, не к ней же ходили-то! — подхватила Васильевна, хищно сверкнув зубами и уставившись на Надежду. — А вот ты скажи, девушка, какой у тебя здесь собственный интерес? Что это ты тут разглядываешь да рассматриваешь?
— Я тут по работе, — быстро ответила Надежда Николаевна, на всякий случай понемногу отступая.
— А где это ты, девушка, работаешь, — не отставала бабка, — что в рабочее время по чужим дворам разгуливаешь?
— В пенсионном фонде, — мгновенно нашлась Надежда, — проверяю благосостояние жильцов на предмет пересмотра пенсии.
— Он! — Васильевна всплеснула руками. — Да что ж ты, девушка, сразу не сказала? Ты с нами посиди, поговори насчет нашего.., благосостояния, — и она подвинулась, расчищая для Надежды место на скамейке.
— Некогда мне, — строго ответила Надежда Николаевна, разворачиваясь. — Мне сегодня еще четырнадцать адресов обследовать надо!
— Вот ведь ты, Васильевна, — услышала она за спиной огорченный голос. — Вечно со своим характером! Никак не можешь удержаться! Такого, можно сказать, важного человека обидела!
Продолжения дискуссии Надежда не расслышала. Она удалялась от места событий со всей возможной скоростью, но при этом так, чтобы ее отступление со стороны не было похоже на бегство.
Надежду обуревали разнообразные мысли.
Первая, и самая главная, мысль была, что она по своему обыкновению вляпалась в неприятности. Оперативники непременно будут опрашивать соседей, и кто-нибудь из них может вспомнить Надежду, то, что она входила накануне в тот самый подъезд. Да те же старухи вполне могут ее узнать! Ведь они всегда дежурят на своей скамейке, были там и вчера! Дернул же ее черт связаться с проклятым чемоданом!
Судя по тому, что ей удалось разузнать у старух, в той самой квартире, куда она должна была привезти чемодан, произошло убийство. Причем убили именно ту девушку, к которой ее послал Кулик!
Надежда вспомнила слова теряющего сознание мужчины:
«Это вопрос жизни и смерти». Смерти! Вот она и умерла, эта Катя! Может быть, ее убили именно из-за чемодана?
Надежду передернуло. Неужели эту девушку убили из-за того, что она. Надежда, не привезла вовремя чемодан? Но ведь она его привезла!