Чемпион Дурмстранга — Геллерт Гриндевальд!

Lutea

— Хорошо, — ответила МакГонагалл и первая двинулась к лестнице. Последовав за ней, Геллерт, обернувшись через плечо, показал не то цифру два, не то знак победы.

Закончив с делами (а именно придумав ответ на пропитанное желчью и ароматом дорогого парфюма письмо Малфоя-старшего о неоправданно больших затратах на Святочный бал), Альбус спустился в холл — и застыл на лестнице, а искренняя улыбка растянула губы. Студенты, собравшиеся в вестибюле в ожидании момента, когда можно будет войти в Большой зал, двери которого были пока закрыты, выглядели замечательно — были нарядными, красивыми и счастливыми. Девочки смеялись и рассматривали платья друг друга, мальчики, многие из которых сегодня впервые

надели парадные мантии, старались держаться представительно, как истинные британские джентльмены.

Непрошенная слезинка скатилась из уголка глаза и исчезла в бороде. «Ах, что-то я расчувствовался, — подумал Альбус, стерев мокрую дорожку, но продолжая улыбаться. — А ведь расслабляться нельзя…»

Причина, по которой было нельзя, сейчас стояла неподалёку от дверей зала вместе с Минервой. Взглядов Геллерт привлекал к себе много, однако на большее не решался никто; вокруг них с МакГонагалл вовсе образовалось пустое пространство, но Геллерта это явно не трогало, и он что-то рассказывал спутнице. «Интересно, как же он собрался выигрывать спор?» — подумал Альбус, проскользнув мимо всех в Малый зал (где сердечно приветствовал музыкантов из группы «Ведуньи», ожидавших своего выхода на сцену), через который вошёл в Большой. Тот выглядел идеально — зимняя сказка наяву: стены в искрящейся наледи, ледяные скульптуры, десятки аккуратных столиков под венками из омелы и чертополоха. Рождественское дерево сверкало золотистыми украшениями, в которых отражалось пламя свечей. Преподавательский коллектив постарался на славу.

Вскоре двери распахнулись, и студены стали входить в зал и рассаживаться. Все весело переговаривались, не делая различий на школы, возраст, факультеты — это ли не мечта? Это ли не цель Турнира — объединение учеников из разных стран, международная дружба?..

За столом для судей и чемпионов к Альбусу присоединились те, кто был явно иного мнения. Олимпия, судя по блеску в глазах под полуопущенными ресницами, что-то замышляла, причём то, как она поглядывала порой на Хагрида, Альбусу не то чтобы очень нравилось. Игорь в отличие от её томной расслабленности был очень дёрганный и нервный — впрочем, в последнее время это было обычное его состояние. Когда у твоей школы чемпион — Геллерт Гриндевальд, немудрено и заикой стать.

Через минуту после того, как все заняли места, в зал вошли и чемпионы со своими парами под гром аплодисментов. Первыми шагали, конечно, Минерва и Геллерт, причём у МакГонагалл выражение лица было, как выражаются маглы, пуленепробиваемое — она, кажется, решила во что бы то ни стало выдержать всё, приготовленное для неё Геллертом на этот вечер, и это обнадёживало Альбуса, давало веру и возможность победы в споре. За ними шли красавица Флёр и Роджер Дэвис, капитан сборной Когтеврана по квиддичу. Далее следовали Седрик и Чжоу Чанг, замыкали небольшое шествие Гарри и, что Альбуса несколько удивило, Парвати Патил — директор думал, что Гарри по-дружески пригласит Гермиону Грейнджер. Но нет, Гермиона была не с ним — она сидела неподалёку от ледяных скульптур вместе с Виктором Крамом, который выглядел куда менее мрачным, чем обычно.

Счастье, царившее в зале, нельзя было разрушить ничем.

Удивительно, но даже Геллерт не пытался — он, когда вместе с прочими чемпионами сел за стол к судьям (между Игорем и Минервой, принципиально не глядя в сторону Альбуса), завёл с соседями разговор вполне приличный и светский, а после переключился на нашумевшую статью, недавно опубликованную в «Трансфигурации сегодня»:

— Хочу сказать, что выводы в ней сделаны более чем похожие на правду. Вот только проблема в том, что треть эксперимента является повторением опыта, результаты которого были опубликованы, если мне не изменяет память, в тридцать четвёртом

в небольшом немецком издании…

Альбус слушал вполуха, уделяя больше внимания ужину. На другой стороне стола Флёр критиковала убранство замка, а Роджер восторженно ей поддакивал. Гарри и Седрик порой переглядывались и поначалу были заметно напряжены, но вскоре, поняв, что Гриндевальд заколдовывать прямо за столом ни их, ни их дам не собирается, в целом расслабились — Седрик переключился на разговор с Чжоу, Гарри был втянут в беседу Перси Уизли, сегодня замещавшим Крауча, своего начальника, — тому нездоровилось. «Нужно будет послать открытку», — решил Альбус и на остаток вечера выбросил из головы любые мысли о Барти.

Но вот когда ужин кончился и столы были сдвинуты к стенам, расчищая площадку для танцев, Альбус невольно напрягся — ну сейчас-то Геллерт точно должен начать действовать, доводить Минерву до знаменитой ручки! Однако опять он ошибся: Геллерт был образцом галантности, когда подавал Минерве руку, приглашая на первый вальс, когда кружил с ней на глазах у толпы, когда предложил не оставаться на следующий танец… И повёл её к выходу из зала, а зачем через холл в сад.

«Ага!» — Альбус мгновенно почувствовал знакомое нетерпение, которое каждый раз пробуждали в нём споры. Он взглянул на часы; до истечения оговоренных двух часов (Альбус, как настоящий друг, начал отсчёт с момента, когда Геллерт и Минерва покинули его кабинет) оставалось чуть меньше тридцати минут — что же Геллерт придумал такого, чтобы взбесить Минерву за столь короткое время? Находчивость Гриндевальда Альбус знал, поэтому сомнений в ней не было, а вот любопытство… оно толкало вперёд, в сад, разбитый сразу за дверями замка, побуждало следить, накинув на себя чары невидимости.

Он нагнал свои цели быстро — Геллерт завёл Минерву в уединённый угол и усадил на скамейку напротив очаровательного фонтана. Альбус, со всем возможным удобством расположившийся по другую сторону огораживающей уголок живой изгороди, палочкой слегка раздвинул ветви, чтобы было лучше видно, и прислушался.

— Признаюсь, мистер Гриндевальд, — голос Минервы звучал чуть теплее, чем на протяжении всего вечера, — сегодня вы открылись для меня с иной стороны.

— Ну, это Альбус на меня так влияет, что я начинаю вести себя глупо, — произнёс Геллерт со стальной улыбкой. — Но с вами я хочу быть серьёзным. Даже посвятить вас в тайну.

— В какую? — спросила Минерва с большой долей подозрительности. «Продолжает не доверять ему — вот молодец», — мысленно похвалил Альбус свою в прошлом ученицу.

Геллерт встал перед ней, серьёзный и идеально хладнокровный. Лунный свет падал на него сбоку, освещая лишь половину лица — выглядело это отлично. Очень так в тему, как выражается молодёжь.

— Вы умная женщина, фрау МакГонагалл, и не переставали относиться ко мне недоверчиво, несмотря на все увещевания Альбуса — это вызывает во мне уважение… Тем более что всё это время вы были правы в своих подозрениях на мой счёт.

С места Альбуса была видна только спина Минервы, и она напряглась.

— Боюсь, я не понимаю, о чём вы…

— Всё вы понимаете, — нетерпеливо махнул рукой Гриндевальд. — Вы догадывались, что в этой абсурдной истории с моим участием в Турнире есть подвох — и он действительно есть, — он наклонился к Минерве и негромко произнёс: — Это всё было мои планом.

Минерва отпрянула от него. Геллерт усмехнулся этому и продолжил:

— Мне нужен был способ выбраться из Нурменгарда, и устроенный вами Турнир оказался как нельзя кстати. Мой человек подбросил нужное имя в Кубок огня, который не мог не выбрать меня, а остальное сделала глупая черта Альбуса: его вера в то, что люди могут исправляться. Из-за неё он выпустил меня… и из-за неё сегодня умрёт.