Чемпион. Том 1
Шрифт:
– Без хлеба че, обломится? – спросил Пельмень. – Так ешь.
Идти в хлебный киоск желания не имелось.
– Или у соседей стрельнуть, ты пока сходишь… – слов Пельменя батя не расслышал.
Достал голубец и не думая о том, чтобы взять тарелку, принялся есть, громко чавкая. Не заметил даже, что тот надкусан. Сок голубца сочился по подбородку, капал на ковёр. Впрочем, батю это нисколько не смущало. Чего смущаться – придёт жена, поползает на карачках, уберётся.
Одновременно пошарил по кухне, нашёл хлебницу, достал кусочек белого хлеба. Присвоил себе.
–
Батя встал в боевую стойку, парадируя актёра. По молодости отец Пельменя уважал спорт и даже имел разряд – от того в физруки подался. Хрен его по чем, но имел. Но в стойке с голубцом в одной руке и куском хлеба в другой, он смотрелся по-идиотски.
– Хе!
Батя хотел вдарить по бутылке с подсолнечным маслом на столе, но промахнулся и завалился на пол, едва не перевернув кастрюлю с голубцами.
– Еп твою мать… – процедил батя.
– Че не вывозишь, бать? – хмыкнул Пельмень.
Батя откровенно забавлял.
Несколько секунд Игорь Борисыч сидел на полу на пятой точке, славливая, что произошло. Хлеб не выронил, а вот голубец отлетел под газовую плиту. А потом батя закряхтел, поднимаясь.
– Это, сын, я че хотел сказать, – он принялся растираться жир от голубца по майке. На груди расплылось пятно. – Тебе бы на карате пойти? Вон жопу отъел, больше чем у Нинки. Мамке скажем, денег выделит и будешь каратист. У меня как раз знакомый секцию открывает. Гена Мороз, помнишь? – говоря эти слова, он махнул на пятна и полез за голубцом, взамен утраченного. – Не понял? А где…
Рука пошарила по дну кастрюли, пальцы выпачкались в жиру – голубцов то больше нема, остальные Сашка сожрал.
Глаза бати, сонные, с лопнувшими капиллярами, округлились.
Он взял кастрюлю, заглянул в неё, перевёл взгляд на Пельменя.
– Охерел?! – взорвался отец. – Опять за своё взялся! Растёт паразит! Вон у Витьки сын, как сын, а ты… Селитер!
Саша с придурковатым и безразличным выражением лица слушал поток, доносящийся изо рта бати. Дожидался, когда тому надоест орать. Батя потрезвонил, прошёлся по внешности своего сына, а потом махнул рукой. Желание щелкнуть бате за базар Пельмень подавил – пусть выскажется. Хотя сам такой же паразит. Кто обзывается, сам так называется, если что.
– Иди с глаз долой… за хлебом! Хоть какая-то от тебя польза будет, – резюмировал батя, выпустив пар. – Олуха на свою голову вырастил. Пфу!
Саша остался стоять на месте.
– Че стал? – буркнул батя.
– Денег то на хлеб дай?
– А… Ирка не оставила? – батя нахмурился.
– Так я у тебя прошу. Ты ж посылаешь.
– У меня просит, копейки ещё не заработал, только дай, дай. Просит он…
Папаша зыркнул под ноги Сани, где стояли пустые бутылки из под водки.
– Вон, бутылки сдашь.
Саня спорить не стал. Взял первую попавшуюся авоську на кухне, сложил в неё пустые водочные бутылки и двинулся к выходу. В голову пришло понимание, что батя с хлебом пойдёт на хер, у него итак неплохо получается себя прокормить, шманая соседей. А вот лишней копейкой надо обзавестись. Деньги понадобятся в ближайшее время – если Пельмень хочет записаться в спортивный зал, то в пору обзавестись хотя бы одеждой для тренировок. Своей спортивной одежды у Пельменя не имелось, его в принципе освободили от школьной физры.
– Погодь, сынок, – вдруг остановил Саню батя.
Пельмень обернулся.
– Ты это, купи у дяди Витали чекушечку… ну вместо хлеба, лады? – батя расплылся в придурковатой улыбке. – Матери только не пали контору.
Пельмень улыбнулся.
Мигом так батя подобрел, как речь пошла за то, чтобы сливу залить.
Протянул Сане ещё одну авоську с несколькими литровыми банками и трехлитровым баллоном. Пельмень зыркнул на стол – понятно, останется баба Рита без варенья, тару у неё Игорь Борисыч подмотал. Батя то ещё и мудак оказывается…
– Баночки дяде Виталику сдашь и купи, сынок. Он по два рубля за чекушку просит.
Глава 3
С пятого этажа Пельмень дал пешего. Какая никакая, а нагрузка для нового тела. Правда спускаться с авоськами – удовольствие не из приятных. Уже к третьему этажу Саня приуныл, взмок и тяжело дышал. Звенели пустые водочные бутылки, банки, а сердце выпрыгивало из груди.
На лестничных проемах Саня останавливался, делал взмахи и круговые движения, разгоняя кровь.
В такой форме – далеко не уедешь. Прежде чем приступать к интенсивным тренировкам, надо понять возможности нового тела. Хотя хрена тут непонятного… возможности – нулевые.
На первом этаже, взмыленный Пельмень встретил Сёму. Малолетку с соседней пятиэтажки, сегодня гостившего у бабули. Полтора метра в прыжке, хлюпик, раза в три меньше Пельменя по комплекции. Очки с толстой роговой оправой… И вообще, мальчик походу инвалид: несуразно большая голова, как гелием накачена, ручки длинные чахленькие, торчащий живот приподнимает майку до пупка. Шортики вовсе как семейки Сашиного бати. У Сёмы даже прозвища своего не имелось, припомнил Пельмень – настолько все плохо по жизни складывалось.
Застал Сему Пельмень за тем, что пацанёнок прилип к стене и какого-то хрена слизывал побелку. У ног его стояла банка с соленьями, за которой Сёму видать послали. Кладовку под лестницей удачно приватизировал его дед (тот вроде как скопытился в прошлом году).
Завидев Пельменя, Сёма вздрогнул, попятился, ну и перевернул банку.
Херак.
Горлышко стукнулось о ступеньки лестницы. По полу растеклись маринованные огурчики, помидорчики и укроп.
– Ой, – Сёма взглянул на «место происшествия» и глазки под очками тотчас намокли. Нижняя губа задрожала, отвисла. – Меня б-б-бабуля у-у-убьёт…