Чемпион

Майоров Сергей

Я зашел на кухню, закрыл дверь. Подбросил на ладони пакетик, который дал Мастер. Неужели эта сушеная пыль мне поможет? Я поставил на плиту чайник, высыпал половину пакета в стакан и стал ждать. Из коридора доносился приглушенный голос Кушнера. Объяснение с матерью давалось ему нелегко. Моя мама, наверное, сегодня звонила, а меня опять не было дома. Знала бы она, где я был и что со мной делали! Хорошо, если она, как и собиралась, задержится в Новгородской, и к ее приезду я приведу себя в божеский

вид.

Я сел за стол и опустил руки на голову. Сегодня мне досталось так крепко, как не доставалось ни разу. Жил, никому не мешал, тренировался себе потихонечку, а тут противогаз на голову и палкой по ногам… Я, конечно, за приключения, но хотелось бы самому выбирать их продолжительность и остроту.

Кушнер продолжал говорить. Чайник вскипел, я заварил в стакане лекарство. У него был горький и густой запах, насыщенный темно-коричневый цвет. Я сжал ладонями стакан и, сколько мог, терпел горячее стекло.

Вошел Кушнер. Вид у него был слегка виноватый.

– Что сказали родители?

– Мама переживает, чтобы я поел хорошо.

– А папа?

– Папа давно в Израиль уехал. Я почти и не помню его.

Я не нашел ничего лучшего, чем многозначительно покачать головой. Что я хотел этим сказать – черт его знает.

– Жрать будешь? Там, кажется, пельмени остались. Только сам их вари. – Я принюхался и отхлебнул из стакана.

– Я бы поел.

– Чайник горячий. Кастрюлю бери, какая понравится.

Кушнер вытащил из морозилки коробку с пельменями и загрохотал посудой в подвесном шкафу.

– Сколько варить?

– Сколько съешь, я не буду. Так как вы меня нашли, я так и не понял?

– Это Мастер нашел. Я приехал к клубу, когда вы только что ушли. Он мне сказал, какой дорогой вы могли пойти. Я хотел догнать, побежал через стройку и увидел, как эти двое грузят вас в багажник машины. Я… Я подумал, что все равно с ними не справлюсь, что если я на них нападу, то нас просто обоих увезут и никто не узнает, что с нами случилось…

Кушнер стоял у плиты. В кастрюле давно булькала вода, но бросать пельмени он не спешил. Шея и уши побагровели, а по напряженной спине можно было прочитать все его мысли. Он боялся, что я обвиню его в трусости.

Я сидел, прихлебывал лекарство и ждал продолжения.

Кушнер уронил в воду пельменину. Она стукнулась о дно эмалированной кастрюли. Он вздрогнул и закончил рассказ:

– Я запомнил номер их машины и побежал к Мастеру. Он хотел ехать один, но я уговорил его взять меня с собой…

– Понятно… Знаешь, Миша, ты молодец. Ты все правильно сделал. Ты бы с ними действительно не справился. И сидели бы мы сейчас вдвоем, слоников на даче изображали.

– Честно?

– А как ты сам думаешь?

– Спасибо.

Я допил лекарство.

Я наклонился, растер отбитые ноги. Попытался вспомнить, о чем еще хотел спросить Кушнера. Мысли путались, я не мог ухватить главного. Странно, неужели это трава так подействовала?

– Миш!

– А?

– Хватит меня на «вы» называть. Понял?

– А как надо?

– По имени.

– Хорошо…

Тут я уснул. Прямо за столом, уронив голову на руки. Когда Кушнер тащил меня на кровать я вроде проснулся и потребовал, чтобы он отцепился. Кушнер накрыл меня одеялом, погасил свет и ушел.

Под утро мне приснилась полная дребедень. Дёма и пограничник Герасимов насиловали Ингу. Сперва она сопротивлялась и орала, а потом ей понравилось. Они вытворяли втроем такие штуковины, что смотреть на это не было никаких сил. Я проснулся, тяжело дыша и обливаясь потом.

За окном было светло. Я посмотрел на часы: половина десятого. Избитое тело болело, хотя и далеко не так сильно, как можно было ждать. Я решительно встал, открыл пошире окно и принялся делать зарядку.

Во время зарядки я и заметил, что дверь шкафа приоткрыта и из нее торчит рубашка, упавшая с вешалки. И будильник стоял не на своем месте, и книжки на полке выглядели как-то не так. Мишка, что ли, чего-то искал? Других мыслей мне в голову не пришло. Я продолжил делать зарядку, с каким-то непонятным удовольствием задавая себе нагрузку большую, чем обычно, прихватил комплект чистого белья и отправился в душ.

Кушнер спал в кухне, поставив в ряд четыре жесткие табуретки. Зайти в комнату матери он, стало быть, постеснялся. Это меня потрясло… Хотя я на его месте поступил бы, наверное, так же.

Я пробыл в душе недолго, но, когда вышел, увидел, что Кушнер уже встал и хлопочет возле плиты.

– Привет! – сказал я.

Он обернулся:

– Доброе утро. Как самочувствие?

– Терпеть можно.

– Вы… Ты яичницу будешь?

– Давай.

Я прошел в комнату, сменил халат на старые спортивные штаны и растянутую футболку. Заглянул в шкаф: кроме рубашки, еще несколько вещей оказались сброшены с вешалок.

– Ты чего там искал? – спросил я, войдя в кухню.

Кушнер обернулся с непонимающим видом:

– Где?

Я не стал уточнять. Мне вдруг стало понятно, что Кушнер ничего не трогал, а в моей квартире побывал посторонний. Я вспомнил, что дверной замок вчера открылся странно легко. Провожаемый непонимающим взглядом Кушнера, я кинулся в коридор.

Механизм замка теперь работал по-новому, как будто его вычистили и смазали, а вокруг скважины я разглядел несколько свежих царапин. Значит, у меня действительно были гости… Менты? Но ведь они уже провели обыск…