Чемпионат
Шрифт:
Киевское же «Динамо» было нарядно и не сильно футбольно. Показывали красоты Киева и просторы Днепра. Мелькали красивые, без счёта, молодые лица девушек и красочные огни вечернего Крещатика.
– Похоже на рекламный ролик «Приезжайте к нам на Колыму», - шутканул Бобров.
– Да, будто футбол тут и ни при чём.
– Зато они оригинальны и опять же, намекают на бизнес. Мол, не футболом единым, - пояснил Тимур.
– Да, но ведь основная-то идея футбол! – возразил Юра.
– Основная, да. Но посмотрим, что из этого выйдет. О! Наш пошёл. Смотрим.
Они
«Зенит» презентовал какую-то халтуру, заставив большинство зевать или брезгливо морщиться.
– Да… они правила приличия решили не соблюдать, - Бобров был тоже не в восторге.
Приглушённый свет снова набрал силу, на сцену пригласили участников.
– Ну, что же, друзья мои, вперёд! – скомандовал Тимур, и вся четверка полезла из глубины ряда в проход.
Четыре группы столпились на сцене, чуть позади главного микрофона. Команды были под стать своим презентациям: напыщенные киевляне, надменные питерцы, красно-белые спартаковцы и скромно-красивые «московиты».
Теперь Кантона был англоговорящим, и Бобров многое понимал. Это всё были вежливые слова про то, как все участники замечательны по-своему, но путёвки всего две. Поэтому сейчас объявляется перерыв, а после и будет объявлено решение. Желающие могут высказаться.
И все по очереди что-то там говорили, сводили к банальному «мы лучше потому и потому-то» («слава Богу, помоями друга не поливаем» - вздохнул Бобров), бряцали атрибутами и топали копытцами. От «Московии» высказался Бобров. Пихаемый тремя парами рук, он подошёл к микрофону:
– Мне просто хочется, чтобы простые ребята со двора играли для жителей в красивую игру.
Аплодисменты, занавес.
– Был краток. Уважаю, - прокомментировал Тимур.
– Умница, самое оно, - Лера похвалила.
– Ладно, пойдёмте, подрожим, - Бобров вытер потный лоб.
Перерыв затянулся почти на два часа. Гости нервничали и пили напитки. Алкогольные и пустые. Хмурился теперь не только Бобров, но и Ахметдинов. Железный татарин тоже нервничал, хотя, казалось, что нет более уверенно человека на всём острове, чем он.
– Будет тебе тень на лицо набрасывать, - сказала давно уже молчавшая Лиля. Она держала марку: бокал с шампанским шёл её аристократичному виду, хоть и одета она была скромнее, чем иногда в офисе.
Наконец двери зала распахнулись и позвали назад. Толпа смиренно притихла и ручейком затекла на свои посадочные места.
Киевляне, в противовес остальным, были улыбчивы и оживлены приглушенными переговорами.
– Что-то не нравится мне их веселье, - забеспокоился Тимур.
– И громила главный зловеще и с ухмылочкой на нас поглядывает, - поддакнула ему Лиля.
– Намекаете, что всё решено? А как же моя «проникновенная речь»? Всё насмарку?
– Ладно, поглядим. Может, это они от излишней самоуверенности – от «Зенита» заразились.
Вышел председатель комиссии, как водится, с конвертиком. Без предисловий, лишь стандартно посокрушавшись о тяжёлом выборе, раскрыл конверт.
– «Зенит»! – провозгласил он. Раздались жиденькие аплодисменты и едкие комментарии.
– Какая, однако, неожиданность, - не удержался и Юра. Остальные волнительно глядели на сцену.
Тут к председателю стремительно подошёл Кантона и практически выхватил у того конверт, отпихнув от микрофона. Дальше он как-то сумбурно на французском (от чего у многих возникали проблемы с пониманием услышанного) пробурчал, что комиссия, мол, комиссией, а он всё же Президент и высшим своим изъявлением выбирает «Московию». Он отыскал четвёрку «московитов» и средь седой бороды замаячила неявная улыбка. В киевском лагере послышались возмущения, ухмылки сошли с лиц, а Кличко попытался вылезти из кресла. Его удержали. Протесты никакого смысла не имели. В уставе, который был давно уже обнародован, крупными буквами говорилось, что последнее слово остаётся всегда за Президентом. Вот Кантона последнее слово и брякнул.
– Чего-то как-то и сил радоваться вроде и нет, - Бобров почувствовал опустошение. Похоже, Лера и Тимур с женой ощущали подобное. Так и сидели с блуждающими улыбками без объятий и слёз.
– А теперь концерт, - объявил конферансье.
– А, значит, можно и валить, - зашебуршился Бобров, разом почувствовав неуютность смокинга.
– В ресторан? Отметим? – предложила Лиля.
– По-моему, тут без вариантов, - поддакнула Лера, она ещё не до конца нагулялась в своём наряде.
– А как же Ганжа, Олег Иванович, ребята?
– возразил им Бобров
– Ну… я должен признаться, что нас они ждут уже, - улыбался Ахметдинов.
– Как?! А если бы не прошли? – изумился Юра.
– Но ведь прошли же. Так что поехали, поехали.
***
Кофе уже был выпит, и у программистов проснулось чувство голода, когда спустя ещё час они выгрузили на ребят горы информации. И, если Юра совсем потух, то у Леры, наоборот, загорелись глаза. Она стала охотницей, почувствовавшей запах добычи.
– Но сначала мы устроим пережор, вы как? – Ганжа окинул взглядом своих соратников.
– Да, я уже тоже захотел пожевать. А что у вас тут есть? – заинтересовался проголодавшийся Николай.
– Да найдём чего-нибудь в буфете. Полного обеда, конечно, ещё нет. А что-нибудь быстрое найдётся. Лер, Юр – вы будете?
Лера и Юра отказались. Юра налил себе и жене чай.
– Получается, мы сейчас альтернативную историю напишем? – спросил Юра.
– Ну, не то, чтобы историю, но узнать, что было бы, если бы и да кабы… скорее всего, сможем.
– И на резких поворотах, чтобы узнать, кто переключает скорости, нужен наш анализ?