Чемпионат
Шрифт:
– Не, не я. Лера заводила, - улыбнулся Юра.
– Ага, она частенько к нам на тренировки хаживает, - подтвердил Ларионов. – Тимур, я пойду? Хотел ещё над трудом сегодня своим поработать? – Олег Иванович был большим теоретиком футбола, и писала научные статьи.
– Олег, да, давай. Ещё на днях созвонимся-увидимся, - попрощались с Ларионовым. – Слушай, так чего, едете вы в Индию или нет?
– Да вроде ничего не изменилось. Если ты приглашаешь, конечно. А то вдвоём туда соваться как-то не очень хочется. Правда, я так понял, мы в Кашмир поедем?
–
– Лера правда хотела бы в Агру, Тадж-Махал… А в Кашмире что мы увидим?
– Там просто в Гималаи попасть. И всё остальное будет. Полная программа. Я там был пятнадцать лет назад, когда там всё начиналось. Катался на лыжах. Сейчас мы с этим заморачиваться не будем, но в горы залезем. Тогда было полно впечатлений. Будет, по-моему, хорошая встряска перед сложным годом. А после посмотрим и Шринагар (там тоже интересно), и Дели, и в Агру заскочим. В общем, обширная программа. Там, кстати, в Индии и думается хорошо – а ты это дело у нас любишь.
– Да, я очень хотел бы съездить в Индию. Просто, согласись, вчетвером лучше, чем вдвоём. К тому же ты там был.
– Ну, и отлично. Сейчас быстро соорудим биллеты, организуем трансфер. Связи у меня там остались. Так что собирайтесь.
– Договорились.
***
После того, как программисты обнаружили след Системы, они за два дня упомрачительной пахоты сумели добиться переноса предстоящей игры с африканцами в Москву. Неустойчивость календаря давно была характерной особенностью Чемпионата, зрители радовались любому домашнему матчу, а потому собирались быстро и с удовольствием даже за один-два дня.
На африканскую команду выстроились очереди за билетами. Да и своих любимчиков давно не видели в деле, тем более, после фееричной победы в Мадриде, жажда поглазеть на футбол «Московии» была значительной.
В пятницу после тренировки Проскурин позвал Юру к себе. Ввиду пертурбаций с переносом, тренировочный процесс не носил тактического характера, но для нелюденов было много физически сложных упражнений, отчего немолодой Бобров к пятнице подустал.
– Анатолич, домой уже охота. Лера сегодня вечером ждёт. Хотели в кино сходить.
– Ты прямо, как студент, который не хочет делать курсовую. Ай-ай, - пожурил Проскурин. – Я быстро и по делу.
– Ах, по делу! Это завсегда важнее всего, - чуть запоясничал Юра.
– Да, да. Слушай лучше, притуши иронию. То, что мы с тобой плана на игру не имели и нас с тобой это мучило, разрешилось будто само собой. Как только сделали перенос, ЮАР буквально через полдня объявились уже тут. И вчера вечером ко мне заявился их тренер… забыл его имя.
– Айрянис, фамилия, по-моему, - подсказал Юра.
– Да, точно, Айрянис. Хм…. Грек, что ли? Ну, впрочем, неважно. Приятный такой немолодой мужик. Поговорили по душам. И он неожиданно предложил играть без люденов.
– Как это так?
– Да вот так. Мол, пойти наперекор тенденциям и требованиям. Ретро-матч, так сказать.
– Так у нас же на них вся игра построена!
– А вот тут я тебя удивлю! Просто так, у нас запас свеженькой молодёжи из дубля полон, думаешь? А они-то играют без люденов. И ты, когда Реброва мы глядели, на это внимания не обратил, сосредоточившись на одной задаче. Представь, играешь, не задумываясь о программах и целеуказаниях, а?
– Вспомнить молодость, ты имеешь в виду? Вроде заманчиво, да смогу ли я. Может, Лёшка один справится?
– Вот ты даёшь! Во-первых, ты харизма, лидер и душа команды, ты позабыл? Народ ходит на тебя самого по себе. Во-вторых, я на тренировках вас вдвоём часто ставил – тандем получается огого! Так что не бухти, а поимей в виду. Втыкаем тебя в молодёжку и вперёд.
– А ежели они обманут? Ход такой – «оригинальный».
– Да понятно, что риск есть. Но на то это команда и из Африканской Республики, чтобы им верить. В общем, рискнём. Собственно, я решил, и твоего одобрения не нужно, - посуровел Проскурин. – Готовься. Завтра поиграешь с молодёжью.
– Жить стало лучше, жить стало веселее, - Бобров поднялся и вышел за дверь.
Он успел на развозящий автобус, вскочив в него почти на ходу. Тынгиз привычно улыбнулся ему «Приветь, Юра!». Пока ехали до дома, Бобров обдумывал слова Проскурина и вдруг поймал себя на мысли, что его не раздражает Тынгиз. «Это что ж? Я смирился с нерусскостью Москвы?!». Он поразился своим мыслям, а потом понял, что последний месяц воспряла его надежда на воскрешение из пепла былого. Что «Московия» встала в нужную колею, а на трибуны вновь потянулись славянские граждане. Это вселяло надежду и именно поэтому «чурки» не столь раздражали. Юра злорадно улыбнулся «Ладно, таких, как Тынгиз можно и потерпеть – ему даже русский язык нравится. А вот тюркоязычность всю надо изжить. Да и инглиш это опыстылел. Как хорошо, что Проскурин теперь. И как-то незаметно сброд рассосался из команды».
По приезду домой, он поделился этими думами с Лерой, заодно высказав ещё одно соображение:
– Получается, я от дел «Московии» последние годы отдалился в своей апатии.
– Это от чего такие выводы?
– Да как-то пропустил, что в молодёжке у нас такие талантливые и, в основном, славянские ребята.
– Бобрик, - Лера засмеялась, - ты меня удивляешь! Ты думаешь, это Винер собирал их, что ли, эти последние годы?
– Ээ… откуда же они взялись?
– Да молодёжку точно также перетрясли, как и основной состав за последние месяцы! А изумруды типа Могучева и Реброва, которые тебе и были знакомы они давно в команде, да. Поэтому тебе и показалось, что молодёжка в таком виде уже не один год.
– А вот это известие меня уже не шокирует, но радует, - обрадовался Бобров очередной «удивительной» новости. – А вообще, не пора ли нам в кино?
– Вообще-то, я уже готова. Дело за тобой.
– О! Так я быстро же. А что там за лабуда сегодня?
– Юрч, ты забыл, что на «лабуду» я тебя не поведу. Что идём мы не в «Ролан» какой-нибудь, а в старый добрый «Иллюзион».
– А! Точно. Так что за фильма?
– Да «старьё», как ты выражаешься. Но зато с твоей любимой Одри Хэпбёрн.