Чемпионат
Шрифт:
Когда построились перед выходом на поле, услышали гул и лёгкие вибрации – народ шумел и притоптывал. Рефери скомандовал на выход, Бобров сжал вымпел клуба покрепче и первым поцокал шипами вслед за судьёй.
Солнце ослепило, а болельшицкий грохот ослепил. Юра ощутил всем существом громаду стадиона. Команды потянулись на поле, где предстояла коротенькая процедура торжественного открытия Чемпионата. Национальных гимнов не было, была музыка, наподобие старого лигочемпионского гимна. Мэр Бэунос-Айреса зачитывал торжественные тексты, капитаны жали друг другу руки, судья призывал к честной игре. На лицах всех участников отпечаталось волнение.
«Понеслась» -
Раздевалка гостей спустя всего два часа была противоположностью самой себе - наполнилась гомоном и весёлыми перепалками. Московиты бурно обсуждали перипетии матча. Волнения были позабыты, и удовольствия от хорошей игры наполняло усталые организмы ребят.
«Московия», смятая вначале напором хозяев, нервничая и хаотично отбиваясь, выстояла. И заиграла по-своему: ажурно, легко, с юношеским азартом. Нашла коса на камень. Мощь мировых звёзд футбола (пусть и толком несыгранных), подгоняемых десятками тысяч болельщиков, против робкого, нежного футбола заморских гостей. Юра был заводилой, он же и стал автором обоих мячей «Московии», Аргентина продавила, в свою очередь, свои два. Ничья. Игра была равной по результату, моментам, владению мячом и так далее. Абсолютно разными были подходы команд. Зритель оказался разочарованным – как же! Непонятная, малоизвестная команда с лёгкостью дала бой их, казалось, непобедимым любимцам. Никого уже не смущали вежливые прогнозы накануне игры, маски были сброшены, от своих ждали мощной победы. Однако, не смотря на расстройства, болельщики отдали должное искусству гостей и их симпатичному футболу. А уж звезда Боброва взошла теперь и на мировом небосклоне.
Его поздравляли. Как он не запрещал Лере смотреть матч (поздно, да и пустые волнения ни к чему), она, конечно, не утерпела. И теперь они не могли наговориться.
– Лерусь, давай, спи уже. Завтра дома буду. Чуть-чуть потерпи.
– Да теперь тебе проходу не дадут.
– Это мы ещё посмотрим, кто там, чего мне не даст. Сейчас мы немножко освоимся и будем поувереннее играть. Всё, спи давай.
Несмотря на внешнее спокойствие, Юра был взбудоражен. Как не давил он в себе внутренний восторг и гордость, мысленное самолюбование постоянно выпирало. «Как бы так не зазведиться. Сейчас ведь ещё и дифирамбы начнут петь» - подумал и сразу нахмурился.
– Ты что же это, Юра, мрачный? – удивился подошедший Ларионов.
– Да вот думаю, как бы психологически устоять. Уверен, что в Москве уже вакханалия началась.
– Оо… Не переживай, я вот в твоей устойчивости уверен. Пропустишь мимо ушей и будешь стремиться к новым свершениям. А ребята… а для ребят ты пример - ты не будешь слушать медные трубы, и они будут устойчивы. И потом, это ж надо быть совсем желторотиком, чтобы после одного матча, да ещё и ничьей с ума посходить от радости. Журналюги? Да чёрт с ними. Они пусть поют, а мы пока поработаем.
– Ну, всё равно, меня лично переполняет какая-никакая, а эйфория. А ведь я осознаю, что надо работать вновь, а это скинуть в прошлое и шагнуть дальше. И непростым это кажется.
– Вот! Вот! Это же и есть прогресс личности. Развивайся, переключайся. Юр, если бы я не был в тебе уверен, я бы не стал так откровенничать. Искал бы рычаги и инструменты. А я знаю, что тебя лишь подправлять надо. И надеюсь, что с ребятами как раз ты мне будешь помогать управляться. А результат всё-таки неплохой, а ты сыграл замечательно, - поддел тренер в конце своего лучшего игрока.
– Олег Иванович! – возмутился Юра.
– Молчу, молчу, - Ларионов улыбался. – Так, ребятки, сейчас в гостиницу, ужинаем, спать, а в середине ночи в аэропорт. Домой пора. В понедельник полдня выходной, во второй половине на восстановительную тренировку прошу. Все были молодцы, в понедельник же и небольшой разбор. А в целом, спасибо!
В самолёте Юра уже отошёл от своих восторгов, куда больше его заботила встреча с женой. Он почувствовал, что дико соскучился.
Опасения, что шумиха вокруг первого успеха, будет значительная, вроде бы развеялись в аэропорту. Никто не встречал, случайные болельщики лишь робко поздравляли и брали автографы. Однако Тимур был тут как тут (не смог поехать в Аргентину с командой) с радостной улыбкой сказал:
– Ой, парни, шухеру вы ту понаделали. Телефоны лучше отключайте. На интервью соглашайтесь, но много не болтайте. Звёздную пыль стряхивайте почаще. В общем, добро пожаловать, и скорее отдыхать. До завтра. Так я понимаю, Олег? – спросил он у Ларионова. Тот согласно кивнул.
Все были измотаны долгой дорогой. К тому же вечерело, и все хотели скорее по домам. Большинству было не до приставаний журналистов. Бобров вообще не думал ни о чём кроме Леры.
Она его ждала. Ждала цветущая и свежая.
– Ты как будто из санатория. Румяная, - радовался жене Юра.
– Юрка, ну а где я? И, вообще, здравствуй, - она обняла его не по-женски крепко.
– Привет, милая, - он неуклюже ткнулся ей в ухо. – Что и обед есть? – он потянул носом вкусные запахи
– Скорее, ужин.
– Не жена, а мечта! Как там наш карапуз?
– Юра прильнул к слегка округлившемуся животу Леры.
– Не знаю, как он, а я хочу есть всё время. При этом совершенно замечательно себя чувствую и вовсе не боюсь потолстеть или подурнеть.
– Ты хорошеешь день от дня.
– Ой, какая грубая лесть. Ладно, дуй в душ, и пойдём есть. Ты-то сам не очень выглядишь хорошо. А у тебя теперь звёздная жизнь начнётся, силы потребуются. Не знаю, как тебя, а меня чуть ли не с ночи уже задолбили просьбам «сказать пару слов». Всё отключила поэтому.
– Как-нибудь утрясётся.
Уже в постели, он, убаюканный усталостью и тёплой близостью любимой, быстро уснул, оставив все свои тревоги на следующий день.
***
– И что ж получается? Хазары у тебя откровенная мразь, а русские, как всегда всех спасли? – Ганжа привычно растёкся в кресле, поедая остатки пирожных.
– Я понимаю твои беспокойства. С такой-то подозрительной фамилией, - засмеялся Юра. Он мурыжил Леру и Сергея уже два с лишним часа. Несмотря на занудность материала, его слушали внимательно, и никто даже не заснул.
– У меня как раз фамилия – какая надо фамилия. Намёки ваши отвергаю, а южнорусскость свою признаю. Так что хазары твои мне как раз интересны. Всё же вот непонятен момент – вроде крепла Русь, объединяясь. Но тут раз – хазары вдруг растеклись крепкой смолой, пограничные области припахивая. Считай, русичей прогнули, ещё и на Византию натравливали, с коими у нас тогда скорее дружеские отношения налаживались. И потом – бац! Святослав всех разгромил. Вот непонятны мне эти два момента – сначала каганат вдруг омощнел неожиданно, затем Русь стала крепнуть резко. И всё это в какие-то две-три сотни лет.