Чэнси

Выехав из лесу, я наткнулся на пастуший лагерь, в котором собралась унылая компания погонщиков-скотоводов.

Горел костер, и варился кофе. Его аромат и запах жареного бекона не на шутку взбудоражили мой желудок. Ведь на протяжении всего пути в мой рацион входила лишь пища для ума.

Когда я подошел к костру, ни один из них не поднялся, чтобы сказать мне хоть слово — «привет» или «присаживайся». Они так и продолжали сидеть с отрешенным видом. Мне приходилось видеть прогоревшие команды, но эта казалась самой несчастной.

— Здорово, — обратился я к ним. — Вам нужна

Ко мне обернулся сутулый мужчина, такой тощий, что его ребра можно было посчитать, не снимая с него рубаху. Если его коровы выглядели так же, то их жира не хватило бы даже на то, чтобы смазать сковородку.

— Найми я тебя, мне все равно нечем заплатить. У нас кончилось все, даже самое необходимое.

Ну, на сей счет я мог бы подкинуть им пару идей, потому что уже заметил и фургон-кухню и стоявшую возле нее девчонку.

— Куда скот гоните?

— Никуда не гоним. Мы направлялись на новые земли в долину, где трава стоит в полный рост. Но теперь, похоже, больше никуда не идем.

— А что случилось?

— Здешний шериф предъявил права на часть нашего стада. Он утверждает, что на некоторых коровах стоят местные клейма.

— Так это не ваше стадо?

— Конечно наше. Но тут есть за что зацепиться законнику. Коровы бродили по полям Техаса еще со времен испанцев note 1 . Некоторых когда-то клеймили, но после войны между штатами они свободно паслись и размножались. Видно, их хозяева погибли в войну или в стычках с индейцами. На эти клейма никто не претендовал, и мы имели полное право забрать скот себе. Так и сделали: собрали стадо и погнали на север. Но шериф заявляет, что мы захватили местный потерявшийся скот, забредший с запада на юг.

— Аж в Техас? — удивился я. — Переплыли реки, пересекли каньоны? Невероятно! Забрести с запада! Такое могло случиться, здесь полно хорошей травы, но зачем же коровам уходить отсюда? Он просто берет вас на понт.

— Да, сынок? У меня нет для тебя работы, но еще ни один человек не ушел от костра Ноя Гейтса голодным.

Все, чем я владел, было на мне или на моем коне, исключая тот участок земли высоко в горах Теннесси, так что приглашение поесть оказалось как нельзя кстати. Вооружившись охотничьим ножом, я приблизился к костру и принялся уминать бобы и говядину.

Остальные молча последовали моему примеру. Не считая самого необходимого, похоже, команда лишилась надежд на будущее и всей своей предприимчивости. Рядом со мной сидели немолодые люди, у большинства дома остались семьи, и теперь они думали о том, каково-то придется без них их женам.

Они не были пионерами и в жизни играли вторую роль. Тяжелая работа, недород, обрушившиеся на их головы неудачи свели почти на нет усилия этих хороших людей, поглотили волю к победе.

Всего пару недель назад я покинул далекие холмы Теннесси, взяв с собой в дорогу все, что осталось в хижине: немного муки и кусок кабаньей грудинки. До встречи со скотоводами, уже третий день питался одними лесными орехами. Чем дольше я сидел с ковбоями и слушал их разговоры, тем больше убеждался, что шериф, как он сам себя называл, возводил на Гейтса и его команду гнусный поклеп и отступаться не собирался. Я случайно забрел в их лагерь, но впервые за несколько дней нормально поел, и мне не доставляло удовольствия думать, что какой-то прохвост отгонит меня от кормушки.

У нас в горах люди давно решали свои проблемы с помощью поединка. Человек может почти ничего не иметь, но при этом гордиться тем, что родился свободным гражданином Америки. И он вправе с оружием в руках отстаивать свои убеждения — время и место на ваше усмотрение.

Там в горах, после того как вы поохотились на енотов, выпили самогона, поухаживали за девушкой, остается только подраться. Я никогда не имел склонность к бутылке, не был мастером поволочиться. Чаще всего мне приходилось драться. Среди нас, ребят, случались добрые потасовки по типу ни-шагу-назад, которые так закаляют боевой дух. А чего не хватало теперь моим новым знакомым? Воли к победе.

И получалось, что вода пока лилась не на мою мельницу. Отец всегда говорил, что ради себя нужно пошевеливаться, потому что вместо тебя никто этого делать не станет. Счастливый случай не ходит ни за кем по пятам, придется самому ловить его и держать крепко. Может, все дело в той мысли, которую я обдумывал, или в котелке с бобами, или в рыжей девчонке, которая стояла поблизости и время от времени на меня поглядывала.

Итак, я влез в их разговор и заявил: если бы коровы принадлежали мне, никто не отобрал бы их у меня без борьбы.

— Мы ничего не можем поделать, — объяснил Гейтс. — Шериф слишком уж крутой парень, и вся команда ему под стать. Но если даже нам удастся выбраться отсюда, нас подстерегут индейцы, которых полно вокруг, и множество всяких других бед.

— А как же насчет долины с высокой травой? — спросил я.

— Ну это, может быть, всего лишь мечта, до нее никто из нас не доходил. Нам о ней рассказывал проезжий — некий бродяга по имени Сэкетт, он приехал с Дикого Запада.

— Если Сэкетт сказал вам, что долина там есть, значит она там есть, — заверил я. — Сэкетт мой родственник, хотя, наверное, и дальний.

Сам я тем временем предался размышлениям. Эта территория не являлась штатом, следовательно, здесь не может быть никаких официальных лиц, в том числе и шерифов. Сгоняя коров в стадо, ковбои растратили всю свою инициативу, а долгий, тяжелый перегон окончательно подорвал их силы. Очевидно, это не укрылось от глаз местных жителей.

— Мистер Гейтс, на какие клейма они претендуют?

— «Тройка в круге», «Десятка в квадрате», «Трилист ник» и «Косая семерка», что составляет почти половину стада.

Не часто человеку предоставляется удобный случай, и, хотя расклад был против них, я чувствовал себя так, словно прикупил козырей.

— Мистер Гейтс, — обратился я, — продайте мне эти клейма. Продайте прямо сейчас.

— Продать? Сынок, а у тебя есть деньги?

— Нет, сэр, у меня нет ни цента. Но я не глядя дам вам расписку на тысячу долларов. За всех коров с клеймами, что вы перечислили.

— Не говори ерунду, парень.

— Что лучше, расписка на тысячу долларов или ничто? А ведь они вам ничего не оставят. По-моему, у вас не было другого выхода: либо воевать, либо сдаться. А теперь я предлагаю вам кое-что еще. Вы продаете коров мне, и тогда я приму бой.