Чердак дядюшки Франсуа
Шрифт:
— И этими словами сами выдаёте их! — рассмеялся молчавший до сих пор Труа. — Во всяком случае, нам ясно, что среди ваших клиентов значится и господин Вальдек.
— А если бы и так! — дипломатично подтвердил г-н Мильсан.
— Скажем вам напрямик, о чём идёт речь. Мы хотим вывести на чистую воду этого молодого человека. Вы разрешите быть с вами совершенно откровенным, господин Мильсан?
— Вот тут будет уместно сказать, господа, что я никому не расскажу, не намекну о нашем разговоре… Можете быть спокойны!
— Так вот, мы подозреваем, что господин Вальдек заказывает вам стихи, которые печатает и распространяет под своим именем. У нас возникло это подозрение, потому что до сих пор Вальдек никак не проявил себя как поэт, а если и рифмовал когда строки для забавы общества, они неизменно получались весьма плохо. А вам, должно быть, известно, что в последнее время песенки господина Вальдека на злобу дня пользуются большим успехом. Возьмите, например, ту, что обежала весь Париж, — о палате. Да разве мог её написать наш друг Вальдек? Я упоминаю о ней, потому что она мне запомнилась более других.
— Какая это песенка? — поинтересовался г-н Мильсан.
Филипп прочитал наизусть:
Не спешите Вы В палату, Депутаты! Может статься: Не добраться Вам туда! Может статься, Попрощаться Вам придётся С нею Навсегда!Г-н Мильсан только крякнул.
— М-да! Как бы это сказать, песенка весьма злободневна. Но…
— Никаких «но»! Господин Мильсан, скажем вам напрямик: назначьте какое угодно денежное вознаграждение за «раскрытие вашей тайны», а кстати уж и за то, чтобы тайна наших поисков была тоже соблюдена… Вы будете полностью удовлетворены.
Г-н Мильсан сдался.
— Я почти убеждён, что господин Вальдек не заказывал у меня ничего, кроме двух-трёх пустячных куплетов «на случай», как сейчас помню, один на день рождения г-жи Жанны д’Эрикур, другой — на появление наследника у барона Дофине. Но стихов на злобу дня, особенно песен, он не заказывал никогда. Я в этом уверен, но поручусь, лишь когда удостоверюсь в книге заказов.
— Прекрасно, — сказал Грегуар. — Ну, а не мог ли Вальдек столковаться, так сказать, за вашей спиной с кем-нибудь из ваших поэтов?
— Минуя меня?! — Г-н Мильсан покраснел, настолько оскорбительным показалось ему предположение, что кто-то вздумал его перехитрить. — Ну, это было бы слишком. Я тщательно слежу за тем, чтобы ни один заказ не обошёл меня. Я уверен в своих поэтах, они не обманут, не могут обмануть меня… Как же так! Ведь я им плачу, их содержу. Чем бы они были без меня? Кропателями стишков, которые перебиваются, ища случайного заказа. Не хочу называть имён, но многие так называемые «известные» поэты пользуются стихами моих служащих, да, уважаемые господа, служащих… А потом просто подмахивают под ними свою подпись. Соблюдение тайны — для меня прежде всего, но вы очень удивились бы, если бы я перечислил эти громкие фамилии… Однако, возвращаясь к нашей теме, господа, уверяю вас: господин Вальдек не состоит моим клиентом… Впрочем, точность прежде всего. Ответ дадут мои книги…
И г-н Мильсан взял с полки сначала одну, потом вторую толстую бухгалтерскую книгу.
Ему не понадобилось много времени, чтобы убедиться в своей правоте: имя Вальдека де Воклер, как он и предполагал, значилось только под двумя куплетами «на случай».
— Я же вам говорил, господа, память меня ещё пока ни разу не подвела. Тем более, что таких, извините меня, вольнодумных заказов у меня не могло бы и быть.
Нечего делать. Разочарованные молодые люди нехотя поднялись со своих мест. Только подходя к двери, Грегуар вспомнил:
— Простите, господин Мильсан, сколько мы вам должны?
— О, не беспокойтесь, господа, за справки такого рода я денег не беру. Рад был вам послужить и надеюсь, что вы не обойдёте меня заказом, когда встретится надобность, а она не может не встретиться.
Церемонно раскланявшись со стариком, поблагодарив его и заверив, что не преминут со своей стороны, при случае, дать ему заказ, молодые люди вышли из магазина.
Пале-Рояль был переполнен, как, всегда. Они остановились в раздумье у входа в лавку.
— Мы всё-таки должны вывести этого молодчика на чистую воду и посрамить его в глазах Жанны, — сказал Леон. — Подумать только, я дважды сватался к этой неприступной красавице и дважды потерпел неудачу. Да один ли я? А де Воклер… в обществе только и слышишь разговор, что о его притязаниях на неё и на её капиталы…
— Однако ведь сама Жанна нигде ни словом не обмолвилась, что приняла предложение Вальдека, — перебил его Грегуар.
— Но наш Вальдек тем не менее не унывает, и милые сердцу парижан песенки появляются одна за другой. И мы вынуждены верить, что их автор — именно он, наш очаровательный Вальдек, — преодолевая мучительное заикание, Леон почти без запинки произнёс эту длинную фразу.
— Но как мы можем проверить, что здесь правда! Вальдек как никто другой умеет тайно обделывать свои делишки, поэтому… — не докончив фразы, Грегуар снял свой цилиндр и учтиво поклонился проходившей мимо девушке. — Как она хороша! — не договорив фразы, воскликнул он с восхищением.
Это была Люсиль, которая направлялась в магазин отца, расположенный как раз напротив лавки г-на Мильсана.
— Да, она прехорошенькая, и, кажется, Вальдек, увиваясь за Жанной, не оставляет и её своим вниманием. Его видели вместе с мадемуазель Менье…
Молодые люди ещё позлословили, но как далеки были они все трое от мысли, что автор, которого они разыскивают, перед ними!
Глава семнадцатая
Бурбоны наступают
Апрель настойчиво просился в мансарду дядюшки Франсуа, и хотя отец жаловался на сквозняк, Катрин настояла на своём и решительно открыла настежь широкое окно мансарды.
— Ведь весна стучится к нам, отец. Надо её впустить!
— Ты не только Стрекоза, но ещё и упрямица! — ласково проворчал Франсуа. — А что скажет на твою весну мой ревматизм?