Чердаклы
Шрифт:
Давыдов морщится. Может показаться, что это сам Сенотрусов говорит за стенкой – давыдовская дурочка, будто глухая старуха, настраивается всегда на максимально громкий режим.
Д-Д: Да что там парнокопытные, ты знаешь, что толстый Тимур родился с двумя желудками? Это обнаружили еще до Афганистана. Медики ему говорят: давай второй желудок удалим, но Тимур уперся – жалко ему стало. А ведь уже тогда использовали обмен парными органами. До непарных дошли позже.
Д-С: Этот Бабарыкин, который пропал. Вот у кого органы!!!
Д-Д: Ага. А деньги украл!
Д-С: У кого? Сколько?
Д-Д: Ему английская королева на очередное путешествие прислала в фунтах. Он наобещал, а в путешествие не пошел. Теперь
Д-С: Нет, а кто это?
Д-Д: Вроде бы доктор, а на самом деле шарлатан. Вот он, говорят, родился вообще без пищеварительной системы, даже без пищевода. Ему впрыскивали что-то, а потом смонтировали прямо на теле перерабатывающую установку. Ну, там – ректификатор, возгонка, уловитель шлаков, все такое…
Д-С: А как ты полагаешь – любовь к Родине – это наследственное?
Д-Д: Передается ли патриотизм половым путем?
Д-С: Ну типа. Учитывая наши неразборчивые связи…
Д-Д: Взять, к примеру, многочисленные связи аптекаря Лапшина… Хотя какой он аптекарь. Барыга…
Д-С: Да знаю, знаю. Кто ж не знает Лапшина…
Зиновий приподнимается, стягивает сапог и швыряет его в кухонную дверь: заткнись! Голоса обрываются. Лишь наверху визжит дрель, раздаются глухие удары, будто в пол там вгоняют полуметровые костыли…
Григорий Бут
…Мелькают щиты вдоль дороги с символикой НСР и портретами президента Григория Бута, заляпанные коричневой краской и испещренные похабными надписями. Он привык к этому и старается не замечать.
У самих Шигон начинается чудесный сосновый лес, чистенький, не тронутый пожаром. Сделаем остановку, говорит он Лысому Якуту, ненадолго.
Кортеж тормозит прямо посреди дороги. Сосны – все как на подбор красавицы – метров сорок в высоту, около полуметра в диаметре. Бут вылезает из машины и, не оглядываясь, идет к ближайшему дереву, шагает быстро, телохранители едва поспевают за ним. Останавливается, сбрасывает на землю пиджак, закатывает рукава, обнимает сосну, долго гладит ее руками, целует, сплевывает, нюхает кусочек коры, отбрасывает его в сторону и весело командует: расчехляй!
И вот уже расчехляют, уже несут, уже кто-то рывком запускает пилу, и вот она уже поет, визжит, радостно дергается в руках Бута. Он подносит конец шины к стволу и делает первый надрез, чуть вгрызаясь в него, а затем идет вкруговую, и уже основательно, широко расставив ноги, вдавливает всем своим весом пилу в еще живое дерево. Охранники плотно оцепляют его, упираясь в ствол рогатинами.
– Ох-хо-хо! – кричит Бут. – Одиночество?! Вот оно одиночество – запредельное!!! – Бензопила злобно вибрирует в его руках, и отчего-то всплывает в голове что-то не самое приятное. Белые тараканы. Президента страны все ненавидят. Особенно после того идиотского случая, когда омоновцы жестоко избили группу школьников-выпускников, нацепивших на себя оранжевые и белые ленты и отправившихся в ночь выпуска гулять на Красную площадь. Феи-выпускницы в бальных платьях встречали рассвет в полицейских участках. Феи? Самоубийцы! Флешмоб! Слово-то какое. Бой подушками – это еще понятно. И при чем здесь флешмоб? Осквернение символов государственной власти. Они сопротивлялись? – спросил он только что назначенного начальника столичной полиции. Нет, ответил тот, не сопротивлялись, но делали это в оскорбительной для представителей власти форме. Эстонская агентура, добавил он весьма уверенно, сепаратистки. Ощущая во рту привкус аммиака, он сказал начальнику столичной полиции: все нормально! А что он должен был сказать? Суки лагерные? Вы уволены? Может ли он это сделать? Нет, конечно. Прокаженные могут опереться только на прокаженных. Все только и мечтают выйти из состава. Не надейтесь! Бут, он такой – он может раздавить любого. Как гниду! Но может ли?
Его мысль крутанулась и уперлась в самое неприятное. Что замышляют эти двое – Гучков и Павлов? Миша на днях нес какую-то хрень насчет индуцированного бреда. Что такое индуцированный бред? Что затевают эти гнойные пидоры? Они не успокоятся. Надо опередить…
Дерево начинает полегоньку трещать и клониться. Он переходит на другую сторону, недовольно поглядывая на помощников. Метрах в тридцати от него застыли статуями генералы, полковники, менты в бронежилетах с автоматами. Вся свита покинула машины, следит за бесплатным шоу – президент России валит лес, как простой лесоруб. В небе плывет белый, будто сделанный из сахарной ваты, огромный младенец.
– Ох-хо-хо! – кричит Бут. – Хорошо! – И отчего они не хотят работать, думает он, не хотят весело жить, любить, растить детей. Вот был бы я простым человеком… Пила вибрирует в его руках, разбрасывая струи опилок, а ему отчего-то вновь вспоминается давно минувшее – как начиналась Корпорация, и все, что было до этого, детство, игры, девчонки…
И что мы в итоге имеем? Какая-то шмондя пишет ему: я готова избавить вас от одиночества. Приехали…
Побереги-и-ись!
Сосна падает, обламывая ветки, подминая под себя зеленый молодняк, кусты, траву. Гул летит по лесу, и кажется, кто-то пристально следит за ним издалека, и хочется наперекор чьему-то осуждению пилить еще и еще, но Фридрих назойливо талдычит за спиной: хватит, Григорий Иванович, не успеваем, надо еще успеть переодеться…
Бут бросает пилу, забирает из рук помощника пиджак и шагает в сторону дороги. Челядь трогается за ним.
Машин на месте нет. Ни одной. Толпа мужчин в костюмах и униформе застывает в недоумении, оглядывается, не понимая, что делать дальше. Порядок нарушен – машин нет, и это делает всех беспомощными, сию минуту кто-то должен все исправить или как минимум объяснить, что произошло. Начальник областного УВД нервно кричит что-то в рацию. Низко над дорогой пролетает вертолет, оглушая всех невыносимым гулом. Из этого шума выскакивает чей-то успокаивающий голос: машины уже на месте, у резиденции…
Президент Бут идет пешком по асфальту. Вся свита – люди в цивильных костюмах и военной форме – шагает за ним. Из леса выскакивает ватага мальчишек, со смехом и криками несется к президенту. Позади всех бежит хромой коротышка, волоча подмышкой рваную подушку, из которой сыплются перья. Телохранители разом вздергиваются, оживают, прыжками, по-кенгурячьи окружают Бута; суетливо скачут и полицейские, вскидывая автоматы и нацеливая их на детей…
Ватага проносится мимо, охрана сразу же обмякает, расслабляется, не меняя выражений на застывших физиономиях. Только Бут сохраняет беззаботность, напевая на ходу что-то из Георга Отса…
Глава X. 4 августа т.г
… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … голова русского интеллигента:
…Наконец многие поняли, что второй президентский срок Анабель Полунайт означает конец США, во всяком случае, какими они были последние двести лет. Теперь там открыто говорят, что Белый дом оказался во власти пришельцев, и, судя по российскому опыту, демократическим путем они свою власть не отдадут. То есть ситуация там гораздо трагичнее, чем в России. Серьезные перемены в Америке грядут уже в ближайшие месяцы. Черная Америка запасается продовольствием, оружием. Человек, живущий в России, может подумать: да что там с этой Америкой случится? Но когда видишь, как люди ящиками скупают продукты на черный день, запасаются винтовками, дробовиками, пистолетами, становится страшно.