Череп из Коннемара
Шрифт:
Мик: Держу пари, не умеет.
Мэри: Что это с тобой, Мик? Ты что, красил что-нибудь?
Мик: Точно, красил. В ярко красный цвет.
Мэри: Пятна останутся.
Мик: Это всего лишь старая рабочая рубашка, Мэриджонни. Что ей будет?
Мэри: Ничего. (Пауза.) Я слышала историю об исчезновении твоей жены, Мик. Это ужасно. Если даже спустя семь лет после смерти ты не обретешь покой, когда же ты его обретешь?
Мик:
Мэри: Даже думать не хочу о том, как кто-то будет убегать, прихватив мои кости.
Мик: С твоими костями никто никуда не убежит, Мэриджонни. Для начала им понадобится грузовичок.
Мэри: Это зачем?
Мик: Да, ни за чем. Просто, временами кажется, кость у тебя, вроде, широкая.
Мэри: И вовсе не широкая. Я просто слегка жирная, вот и все.
Мик: Слегка жирная, точно, точно. Действительно.
Мэри: Настроение у тебя сегодня какое-то странное, Мик.
Мик: Да. Краски, наверное, надышался, или вроде того.
Мэри (пауза): Слыхал, Рэй Дули лишился работы гидом?
Мик: Слышал. Уж, конечно, если будешь швырять дерьмо в Америкашек, тут лишишься работы.
Мэри: Верно.
Мик: Да еще травил им анекдоты о Вьетнаме.
Мэри: В следующем месяце его брат переезжает в Бостон.
Мик: В следующем, говоришь? Не самая долгая помолвка. Мы с Уной пять лет были обручены, и нам эти пять лет были очень нужны. Ну, знаешь, там, чтобы разглядеть всякие недостатки и принять их.
Мэри: А какой был ее саамы большой недостаток, Мик?
Мик: Да, по правде, не было у нее больших недостатков. Только маленькие. Ну, мелочи, понимаешь? Она никогда не умела нормально сыр заворачивать. Ну, знаешь, после того, как отрежет. Она просто оставляла его лежать прямо на воздухе. И с хлебом то же. Она и хлеб никогда как следует не заворачивала. Ну, понимаешь, когда делала сэндвичи или типа того. И омлет у нее был отвратительный, не знаю, почему, ведь его так легко готовить. У нее он всегда получался то серый, то пригоревший.
Мэри: Значит, ты по ней не скучаешь.
Мик: Скучаю. В смысле, омлет — это не так уж важно. Мы просто его редко готовили и все, понимаешь? (Пауза.) Мне не хватает ее болтовни. Уна умела наполнить дом своими разговорами. И она всегда была на моей стороне. Знаешь, в драке, или когда люди говорили обо мне гадости. Если бы она услышала сплетню о том, что я ее убил, она бы первой встала на мою защиту.
Мэри: В таком случае, жаль, что она умерла. (Пауза.) Интересно, кто ее забрал.
Мик: А?
Стук в дверь, входит Томас, в руках у него небольшая сумка.
Мэри: Добрый вечер, Томас. Холодно.
Томас: Ты что тут делаешь?
Мэри: Так, заглянула после игры в бинго, шла мимо.
Томас: Я ведь велел Отцу Уэлшу не пускать тебя в бинго.
Мэри: Точно, велел, но Отец Уэлш меня восстановил в правах.
Томас: В таком случае, он не повиновался официальному приказу, так? Придется мне заглянуть к нему. А ты, беги домой, Ба. Мне надо поговорить с Миком наедине.
Мэри: Да я только пришла.
Томас: Мне плевать, только что или нет. Это приказ офицера полиции.
Мэри: Нечего мне тут командовать, офицер полиции — сколько раз я тебе в детстве задницу подтирала …
Томас: Пожалуйста, Ба.
Мэри: Выйду отсюда, когда допью свой виски, и ни секундой раньше.
Мик: И вообще, о чем нам говорить наедине?
Томас: Ничего особенно важного. Просто хочу, чтобы ты написал мне одно признание, знаешь, маленькое старенькое признаньице.
Мик: Признание в чем?
Томас достает из сумки череп с огромной трещиной на лбу.
Томас: Признание в убийстве своей жены тупым предметом, или вроде того. В убийстве Миссис Уны Маргарет Дауд.
Указывает на трещину.
Мэри: Нет…!
Мик: О… Хорошо.
Томас: Что?
Мик: Хорошо, говорю. Ручка есть?
Томас (шарит в карманах): Нет. А у тебя нет разве?
Мик: Есть где-то, я точно знаю.
Мэри: У меня есть светящиеся ручки для игры в бинго, но они не все пишут.
Томас: Уж конечно флуоресцентные ручки не годятся для составления признаний!
Мэри: Желтенькую?
Томас: Нет, Господи Боже мой — «желтенькую»!
Мик (находит ручку): Вот моя счастливая ручка для игры в лото. А теперь, что ты хочешь, чтобы я написал, Томас?
Томас: Ну, правду, Мик.
Мик: А правду, это справедливо. Точно.
Мик пишет свое признание на двух листах бумаги, которые ему дает Томас, Мэри берет череп в руки.
Мэри: Это правда? (Пауза.) Я всегда молила Бога, чтобы это оказались глупые сплетни. Если бы я только знала…
Мик: Да хоть бы ты и знала, ты бы все равно клянчила у меня выпивку, ты долбанная дешевая дура.