Череп со стрелой
Шрифт:
Тилль медленно поднял глаза.
— И кто возьмет череп? — спросил он.
— Я, — просто сказал Гай. — Если окажусь рядом в момент смерти теперешнего владельца. Впрочем, я могу уступить череп и вам, Ингвар, и вам, Альберт, и даже вам, Дионисий! Но результат предопределен. Земля получит еще одно тело, а ваши форты — новых глав.
Трое мужчин пристально смотрели на Гая. В тишине было слышно, как на кухне хозяин сметает осколки тарелок и ссыпает их
— Я не буду пытаться завладеть черепом, — сказал Долбушин. — Но зачем он вам, Гай? Вам же не нырнуть на двушку! Какие закладки вы собираетесь накапливать и куда проносить?
— Никакие и никуда! — сказал Гай. — У черепа есть еще одно свойство. Это самый сильный уникум. Он способен собрать вместе все семь уникумов, пребывающих в нашем мире!
Тилль тревожно уставился на кабанью голову. Теперь его начали терзать опасения совсем иного рода.
— Не жалейте, Ингвар! Если взять все уникумы и сплавить их вместе, то за этот слиток эльбы дадут все знания мертвого мира! А это и бессмертие, и телекинез, и перезапись информации из мозга в новые тела, и все что угодно! Коллекционирование отдельных уникумов утратит всякий смысл! Это не просто власть над миром — это вообще все! — хватая его за руку, зашептал Белдо.
Тилль возбужденно засопел, разглядывая кабанью голову, с которой ему, возможно, предстояло расстаться. Стоит ли верить Гаю и Белдо? Кажется, да, стоит.
Тилль был глуп, но глупостью особой — приспосабливающейся, зоркой, очень чуткой к перемене обстоятельств. И потому его глупость служила ему надежнее, чем многим иным их ум. Сколько было у форта берсерков умных руководителей — и где они все? А Тилль есть, был и будет.
— Значит, ищем череп? — прохрипел он.
— Разумеется, — сказал Гай. — Альберт! Мне не нравится выражение вашего лица! Финансовый форт будет помогать нам в поисках?
— Само собой, — кивнул Долбушин. — Но меня грызет одна мыслишка. Я же коммерсант. Когда за какую-то вещь платят дорого, у меня всегда возникает вопрос: а почему? Не отмахнут ли мне голову тем мечом, который у меня же и приобретут?
— А я думал, вы волнуетесь о дочери. Вдруг уникум у нее? Ведь, если я не ошибаюсь, и она там была? — участливо уточнил Гай.
Глава девятая
Подснежник
— Ах, какой отсюда вид! Здесь рождается вдохновение!
— Вдохновение — чудо былиин! — рождает не природа, а чувство удивления. Засунь творческого человека на Северный полюс, у него и там попрет… Так что кончай нюхать дерево, слезай с него и пошли обедать!
В пегасне их было четверо: Ул, Афанасий, Кузепыч и Меркурий. Сугубо мужская компания. Правда, где-то в дальнем углу бродила бессонная Штопочка. Незаметно доставала из мешка с опилками бутылку, отхлебывала, морщась, глотала, а затем дышала на циферблат часов и протирала их рукавом. Часы были дедовы, командирские, полученные за войну в Корее, где американцы потеряли вертолет, а дедушка Штопочки — две гранаты и пулеметную обойму.
— Боевые ведьмы Белдо обнаглели! Хорошо бы объединиться с вендами и устроить им день стоматолога! — сказал Ул.
— Ведьмы сильнее вендов, — заявил Афанасий.
Меркурий, чинивший старое седло, отложил шило.
— Все сильнее. Вендов. Но венды бьют всех. Не только шаманщиков, — сказал Меркурий.
Кузепыч чистил лежащий у него на коленях обрез. Услышав слова Меркурия, он положил затвор обреза на промасленную тряпку и посмотрел на свою клешню, подписанную татуировкой «КУЛАК».
— Ясный пень! Кулак летит быстрее заклинания. А нападают они всегда первые!
— С вендами лучше не иметь дела. Они не за шныров. Они сами по себе! — упрямо сказал Афанасий.
Как-то его поймали два венда, и в ШНыр он вернулся с короткой спортивной стрижкой. Правда, аккуратной ее назвать было трудно. Сложно достичь совершенства, когда стрижешь в лесу садовыми ножницами. Последними от вендов пострадали Вовчик и Рузя, когда на прошлой неделе отправились в Копытово за продуктами. Вовчик вернулся, держась за живот. Его заставили съесть две банки зеленого горошка и куриный паштет. Рузя, умявший три банки горошка и палку колбасы, напротив, выглядел очень довольным.
— К шнырам венды относятся еще прилично, — сказал Ул.
Он, когда видел вендов, всегда спокойно шел им навстречу, и у него никогда — ну просто ни разу в жизни! — не возникало с ними проблем.
Афанасий вскипел:
— Отрезать волосы — это, по-твоему, прилично? А как они меня при этом назвали, знаешь?
— Поэт? — предположил Ул.
Спохватившийся Афанасий торопливо подтвердил, что да, так все и было.
— Все равно я против союза! — заявил Афанасий и, точно устраивая голосование, вскинул вверх сразу обе руки. — Венды сами по себе. Им философия мешает с кем-либо объединяться! Мы тоже сами по себе!
— Какая там у вендов философия? — удивился Ул. — Отжался двести раз на кулаках, подрался с тремя членами организации, которые заведомо сильнее тебя, и все — ты венд. Так что, приглашаем вендов разбираться с фортом Белдо?
Все уставились на Меркурия. Когда дело касалось планирования акций возмездия, последнее слово было за ним. Даже не за Кавалерией.
— С вендами мы связываться. Не будем. За бесплатный союз всегда платят. Изменой идеалам, — сказал Меркурий и, взяв шило, вернулся к починке седла.